4:48 (2014)

Знаешь, иногда кажется, что роли сами находят актёров. Вот Анаис — девчонка с горящими глазами, только-только вылезшая из театрального училища, — и тут бац! Первая роль. Казалось бы, мечта... Ан нет. Ей предлагают сыграть ту самую Сару Кейн — ту, что написала жуткие пьесы и ушла в небытие с тайной, которую до сих пор разгадывают. Моноспектакль, понимаешь? Одна на сцене, под софитами, с этим грузом.

Сначала она просто зубрила биографию: даты, письма, интервью. А потом — будто дверь приоткрылась. Эти дневники Кейн... Там не просто слова. Там крик, разодранный в клочья. Анаис вроде бы готовилась к роли, а сама всё чаще засиживалась ночами, перелистывая страницы. Кофе остывал, сигареты догорали (хотя она вроде бросала), а мысли крутились: «А что, если я тоже...»

Стоп, нет, не так. Не про суицид. Скорее, про то, как чужая боль вдруг становится своей. Она начала замечать странности: просыпалась с чужими мыслями, в зеркале ловила взгляд не свой, а будто из другого времени. Даже парень спросил: «Ты вообще ещё здесь?» А она — смешок нервный, отмахнулась.

Самое страшное — когда грань между сценой и жизнью тает. Вроде стоишь в метро, а в голове звучат её монологи. Или вдруг понимаешь, что плачешь не над сценарием, а над тем, что прятала годами. Всё перевернулось, как старый диван — и под ним оказалось столько пыли, забытых обид, вопросов без ответов...

И ведь непонятно теперь — это Анаис играет Сару, или Сара через неё доживает что-то своё? Фишка в том, что ответа, наверное, и нет. Как в тех пьесах Кейн — сыграешь, выйдешь на поклон, а зрители ещё час будут молча сидеть в темноте, пытаясь вспомнить, как дышать.