Двенадцатилетний Эйб живёт в Бруклине, и его мир — это кухня. Там он чувствует себя свободно, среди запахов и вкусов. Но за обеденным столом его реальность далека от идеала. Его семья — смесь еврейских и арабских корней — постоянно разрывается на части из-за старых обид и политических споров. Каждый ужин грозит превратиться в поле боя. Эйб верит, что еда может то, что не под силу словам. Что за общим блюдом люди забывают о разногласиях. В нём зреет тихая, упрямая надежда. Он задумывает свой
На жаре у ларька с пастелем встретились два человека. Рикардо, полицейский с потёртым жетоном, и Марсело, торговец оружием с татуировкой на шее. Их разделяло всё, но объединяла одна цель — уничтожить наркобарона Элиаса, того, кто приказал утопить сестру Марсело. Они заключили сделку. Информация в обмен на месть. Жили вместе в полуразрушенной квартире, прятались от общего врага, чистили оружие и смывали кровь. Марсело говорил, что его найдут даже в церкви. А потом — засада у моста. Снайпер. Пуля
В душных фавелах Рио, где каждый день — борьба за глоток воздуха, живут два брата. Старший, его лицо в шрамах, а душа — в цинизме. Он торгует чем придётся, лишь бы выжить. Младший ещё верит, что можно остаться чистым, он по ночам учится, мечтая о побеге. Их миры сталкиваются: «надо есть сегодня» против «что будет завтра». Они словно говорят на разных языках, но в опасности всегда спина к спине, как в детстве на крышах. Всё рушится, когда старший ввязывается в опасное дело — наркотики, банды,
1925 год. Северо-восток Бразилии, иссушенный засухой. Люди бегут из этого ада, и среди них — Габриэла. Сирота с кожей цвета корицы и смехом, который звенит, как колокольчик. Она прибивается к бару «Везувий» в Ильеусе, городе, где все построено на деньгах, чести и предрассудках. Ее хозяин — Насиб, араб с горячей кровью. Он не может ни есть, ни спать от этой дикарки, которая ходит босиком и готовит рыбу с перчиком так, что сердце замирает. Она для него — как ветер, дикий и неуловимый. Он женится
Это была не тюрьма, а ад, созданный людьми. Грязь, насилие, полное забвение. В этом аду жил доктор, его звали Жаилсон. Он пытался лечить, но это было каплей в море страданий. А надзиратель Шавес был воплощением этой системы — жестокий, циничный. Терпение лопнуло в октябре 1992 года. Заключенные подняли бунт, отчаявшись хоть что-то изменить. Они захватили блок, требуя человеческих условий. Но система ответила привычным для себя способом — беспощадной силой. Шавес и его люди шли по коридорам, не