Вот так и живём. Один, измученный долгами и взятками, водитель-предприниматель доходит до края. После унизительной встречи с банкиром, который снова поднял цену за кредит, он стреляет в него, а потом в себя. Этот выстрел эхом разносится по ночному городу, становясь горьким символом общего отчаяния. А ночь продолжается. Шестеро других таксистов везут своих пассажиров. Каждый в своей машине, за стеклом, заперт со своими мыслями. Кто-то мечтает о будущем, кто-то бежит от прошлого, кто-то просто
В тихом, сонном городке живёт ребёнок. Вчера он — Алекс, лидер дворовой футбольной команды, с разбитыми коленями и громким смехом. Сегодня он — Дани, девочка с разноцветными заколками, которая рисует в тетрадке розовых единорогов и смеётся с подружками. Один человек. Два имени. Две жизни. Соседи в замешательстве. Они видят то мальчика, то девочку, и не могут понять — близнецы это или колдовство. Воздух будто звенит на мгновение, когда ловишь его взгляд, и мир плывёт. Может, это солнце слепит, а
Осень 1943-го, Генуя. Город застыл под сапогом оккупантов. Для местных евреев каждый день — это балансирование на краю пропасти, ожидание облавы. Власти издают указы, делающие их невидимками, с которыми запрещено даже общаться. Большинство отворачивается, парализованное страхом. Но в этой серой массе находятся те, кто не может молчать. Сосед-рыбак, монашка из маленькой церкви, девушка из бюро — обычные люди, в чьих глазах теплится упрямый огонёк. Они не герои по натуре, тихие и неприметные. Но
Возвращались они домой усталые, но просветлённые — Юрдан с сыном. Долгое паломничество, дорожная пыль, а впереди — свой дом, свои поля. Но чем ближе подъезжали, тем глуше становилось вокруг. Никого на дорогах. Ни дымка из труб. Только вороньё кружит. Их встречает не родной край, а запертые наглухо двери и тишина, от которой стынет кровь. Чума. Та самая, чьё имя шёпотом передают из уст в уста, боясь сглазить. Она уже здесь, хозяйничает. Превратила жизнь в ожидание смерти. Юрдан, человек