Их брак трещал по швам, и в один день всё должно было закончиться. Сергей и Аня договорились разъехаться. Но стоило им выйти за порог, как они снова оказывались в прихожей своей же квартиры. Дверь захлопывалась, а мир за окном становился недосягаемым. Они попали в ловушку. Не просто в четырёх стенах, а в замкнутом круге своих обид, невысказанных претензий и тягостного молчания. Каждый новый «день» начинался с одного и того же — с попытки уйти и неизбежного возвращения. Сначала это вызывало
Лида жила в сером, придавленном мире. Аптека, халат, вечный цитрамон. Брат Слава однажды принёс из лотка золотую рыбку. Посадили в банку, поставили на заляпанный подоконник. Санька, бывший муж, сказал бы, что это к удаче. На третий день рыбка заговорила. Скрипучий голос пообещал три желания. Первым делом Лида пожелала новую кофеварку. Вторым — вернуть отца, который исчез в девяностых. Он вернулся. С сумкой из «Ашана», в рваной телогрейке, и сразу попросил водки. Вечером Лида кричала на рыбку,
Сергей приезжает в родную деревню, чтобы разобрать завалы в старом сарае. Среди промокшего хлама он находит коробку из-под папирос, полную писем на немецком и фотографию отца в форме НКВД. Тетя Галя лишь пожимает плечами: он никогда не рассказывал о войне. Дата на снимке — июнь 1945-го — кем-то зачеркнута. Это не дает ему покоя. В архиве Ольга, его бывшая одноклассница, находит след пропавшего дела — «Особые поручения комендатуры Кёнигсберга». Вместе они едут на заброшенную дачу, где в пыльном