Геймдизайнер по имени Алекс просыпается в ловушке собственного кошмара — внутри виртуальной игры, из которой нет лёгкого выхода. Чтобы вернуться, ему предстоит пройти через двенадцать загадочных дверей. Каждая — портал в иной мир, полный головоломок и тайн. Первая дверь встречает его древними символами, скрывающими сложную математическую задачу. Следующая заставляет собирать разрозненные фрагменты мозаики, где важна каждая деталь. Лабиринты, таинственные леса, стремительно меняющиеся
Ли Чунь — защитник в шанхайском суде. Её мир — это папки с истрёпанными делами, зал, похожий на сауну из-за сломанного кондиционера, и тихие отчаяния тех, кого судят. Она ведёт дело Ван Лэя, парнишки с рынка, обвинённого в краже. Он ёжится в чужом пиджаке и шепчет, что просто хотел купить риса для матери. Чунь вытирает вспотевшие ладони о юбку, задавая вопросы свидетелю, который мнёт кепку и избегает её взгляда. Вечерами она возвращается в комнату над пельменной, где обои отклеиваются от
Всё началось с пыльной коробки, которую Ли Цзя нашла в кабинете истории. Внутри лежали бамбуковые дощечки с тревожными вопросами. Они с друзьями, Сяо Мином и Вэй Луном, решили сыграть у школьного пруда. После того как Ли Цзя ответила на вопрос о своём первом кошмаре, в её рюкзаке материализовалась странная фотография: та же скамейка, но с их размытыми силуэтами. Потом всё покатилось в бездну. Слепая гадалка предупредила Вэй Луна, что они разбудили тех, кто любит задавать вопросы. Наутро у Сяо
Бай Цянь, с шершавыми ладонями от переписывания свитков, находит в архивах потёртый дневник. Иероглифы расплываются, чай остыл. Внезапно появляется Е Хуа, стражник с мечом. Молча протягивает ветку сливы — передача от сестры. Он незаметно поправляет сдвинутый коврик у её ног. На рассвете, в бамбуковой роще, лиса с белой лапкой крадёт её нефритовый гребень. В погоне Бай Цянь находит клочок шёлка с вышитыми облаками. Вечером Е Хуа стоит под её окном с высохшим персиком в руке. «Три жизни назад ты
В пять утра, снова переделывая отчёт для главврача Ли, она поправляла сползающие очки. А в коридоре уже кричали — ребёнок с температурой, судороги. «Срочно физраствор и диазепам!» — бросила она медсестре, пока мать цеплялась за её халат, пахнущий луковым маслом. Потом были холодные баоцзы из автомата и чай улун, пролитый санитаром на расписание дежурств. Всё расплывалось жёлтыми пятнами. За неделю до аттестации фармацевт Чэнь Юй, её сосед, принёс тушёную говядину. «Ты же забываешь есть», —