Гуальтьеро Чеккин — человек, у которого всё буквально горит в руках. Даже унаследованный прибыльный бизнес он умудряется пустить по ветру, промотав всё на роскошную жизнь. Вскоре он оказывается на мели, без гроша и перспектив. Отчаяние заставляет его искать выход, и он находит поистине гениальную, хоть и безумную идею — наладить производство распятий из переработанного пластика. В стране, где религия значит так много, это кажется верной дорогой. Но где взять тонны сырья? И как справиться с
Семнадцатилетняя Виктория ездила на трамвае от Трастевере до лицея, в рваных джинсах и с рюкзаком в краске. Её мир был прост: уроки философии, шумный холодильник дома, вопросы матери Анны. Всё изменил учитель Донато Мазетти. Он пах камфорой и заметил её. Сначала было эссе о Сартре, потом разговор у карты. Он сказал: «Твоё эссе нестандартно». Потом принёс потрёпанный томик Камю. С пометкой «Только для твоих глаз». Предложил прогулять химию. «Учителя тоже люди», — сказал он, и в его словах было
Томмазо пишет о любви под чужим именем, даёт советы незнакомцам. И вот в редакцию приходит письмо от его собственной возлюбленной, Зои. Она пишет, что хочет расстаться, но боится его ранить. Он читает эти строки и понимает, что его мир рушится от его же слов. В это же время его друг Умберто просит совета. Его жена, Елена, — мэр Рима. Их роли перевернулись: она — у власти в городе, он — в тени её славы. Умберто чувствует себя ненужным, запертым в этой новой жизни, где он больше не глава семьи, а
Анна приехала в тихую горную деревушку сделать репортаж о Рождестве, а нашла нечто большее. Вместо праздничных открыток её ждали протекающая крыша, утренняя возня с тестом из соседней пекарни и Лука, угрюмый пекарь, встречавший её съёмки колкостями про дорогое электричество. Её командировка медленно превращалась в другую жизнь. Она развозила пенсионерам панеттоне, спорила с Лукой о сладостях и чинила гирлянды на площади. А потом он доверил ей старую рану — пачку писем от отца, пропавшего десять