Молодой актёр Даниэль получает от церковного священника заказ — обновить устаревшую постановку Страстей Христовых. Он собирает небольшую труппу: Мартина, Мирей, Ришара. Они репетируют в заброшенном театре, среди водопроводных труб вместо декораций. Мирей поправляет Даниэлю гипсовый нимб и говорит, что он играет не бога, а человека, уставшего нести своё бремя. Мартин на парковке цинично замечает, что церковникам нужно шоу, а не правда. Их новая, слишком живая и дерзкая версия древней истории
Луи разгружает ящики на марсельском рынке, когда его сестра Элен врывается с известием: их брат Антуан пропал. Его лодку нашли пустой. Они начинают искать. В его вещах — мокрая куртка, соль в карманах, записка с координатами. В кафе официантка шепчет Луи, что Антуан был должен Жерару с дока. Тот искал его с ножом. Поиски приводят Элен на заброшенную виллу, где она находит акварель брата — подвал с железной дверью. Там они находят кассеты. Голос Антуана говорит: «Если слушаешь это, я, наверное,
Это история о двух людях, которые пытаются собрать себя по кусочкам. Она — женщина в простом свитере, чья жизнь стала тихой и осторожной, будто боится лишний раз пошевелиться. Он — мужчина в потертой коже, чьи шутки звучат как вынужденная привычка, щит от тишины. Их встреча — не вспышка, а медленное проявление чувств, как фотография в старом растворе. Они говорят не о любви, а о том, как трудно услышать другого сквозь шум собственных ран. Их диалоги — это осторожные прикосновения к заживающим