Каждое утро Ли Вэй зашивал подошву старых ботинок в нанкинской мастерской, а бабушка Сюй Мэйлин варила суп, забывая соль. Война пришла в полдень, со взрывами и треснувшими стёклами. Вечером ему вручили размокшую под дождём повестку. В окопах под Шицзячжуаном он спал в ржавой каске, считая выстрелы. Рядом Чэнь, бывший таксист, рисовал на стене блиндажа иероглиф «удача». Шептал о слухах, о вокзале в Шаосине. Потом был обстрел у химзавода. Ли Вэй тащил раненую медсестру Сяолин, её аптечка
В заброшенной лавке отца Сяо Лань находит старый свиток со странными знаками. В этот же день в деревне появляется Цзюнь — парень на мотоцикле, который ищет свитки эпохи Мин. Его карта и амулет на шее Сяо Лань говорят об одном. Вместе они исследуют забытый храм за рисовыми полями. Цзюнь с дроном, она — с лопатой. Под каменной черепахой скрывался механизм. Когда Сяо Лань нажимает на плиту, земля уходит из-под ног, открывая подземную реку. Сяо Лань вспоминает старинное пророчество: если тень
Потрепанный кожаный пояс, серебряные пули в кармане — это его ритуал, после того как погиб напарник. Ло Фэн патрулирует ночной рынок, где запах гнилой рыбы смешивается с дымом от жаровен. Информатор Чжан Вэй шепчет о контейнере в порту, о шкурах, что явно не оленьи. Ло хрипло смеется, задает вопрос о цене молчания, но пальцы уже сжимают курок, когда в темноте вспыхивают желтые зрачки. Заброшенный мукомольный цех оказывается ловушкой. Вместо контрабандистов — трое в рваных плащах. Ли Хуа, бывший