Сентябрь 1939-го. Немецкие танки входят в польскую деревню. Франсуа, корреспондент, записывает в блокнот: прячут детей, пахнет горелой пшеницей. В оккупированном Париже официантка Жанна шепчет соседке о арестах. В Марселе грузчики тайком помогают беженцам. Июнь 1941-го. Гул «Юнкерсов» над Смоленском. Медсестра Ирина стирает бинты в ледяной воде. Красноармеец Петр, с ожогом на руке, кричит санитарам, чтобы с мертвого сняли сапоги для живого. Зима 1943-го в Сталинграде. Немецкий ефрейтор Карл
Это не рассказ о битвах, а рассказ о том, что остается после. В тишине студии сидят люди, прошедшие через войну. Их голоса — не с экрана телевизора, а из самой гущи тех событий. Они говорят просто, без пафоса, и от этого их слова обжигают. Один вспоминает, как до сих пор слышит гул вертолетов, просыпаясь ночью. Другой, седой, со шрамом, внезапно замолкает, его взгляд уходит в пустоту, и в этой паузе — целая вселенная боли. Их руки бесцельно теребят край стола, сжимаются в кулаки. Здесь нет