Шань Цзяньцин поправлял расшитые рукава за кулисами театра. Запах ладана и пудры смешивался с шепотом Линь Жуй: «Снова в зале японские мундиры. Спой громче, заглуши их сапоги». По вечерам, смывая грим, он видел, как напротив вывешивают флаг с красным кругом — сигнал тревоги. Улица замирала. Хаями Сэйдзи разглядывал трещину на нефритовом чайнике. «Вы говорите о «Цветах сливы», а пальцы у вас дрожат», — говорил он Шаню. Чайник разбился неделю спустя, когда взрыв оглушил район. Шань прятал Линь
Молодой парень из провинции, он крутит баранку такси в огромном городе, который его не жалеет. Деньги — копейки, жизнь — в каморке на окраине, где с потолка капает тоска. Дома мать болеет, сестре нужна помощь. Кажется, весь этот смог и бесконечный поток машин давят на грудь. Ночные смены, странные пассажиры. Их откровения, их боль — всё это оседает в нем, как трещины на лобовом стекле. А потом — один неверный поворот, случайный подвоз. И вот уже в багажнике лежит чемодан с бедой, а в зеркале