Брикстон, 1962-й. Пятнадцатилетний Дэвид Джонс таскает саксофон в метро, слыша от матери упрёки насчёт школы. В пабе Three Tuns он красит стены перед выступлением, а барабанщик Джордж подтрунивает над его новым именем — Боуи. На сцене микрофон пищит, зрителям нет дела до его хриплого вокала. Проходит несколько лет. Берлин, 1970-е. Теперь он в рваном кимоно, рисует эскиз Зигги Стардаста. Мик Ронсон сомневается в этом безумии. В студии Тони Висконти спорит о тамбурине в «Starman», а Анджела, с
Берлин, 1977. Дэвид в студии Hansa, окруженный окурками и пустыми чашками. Он переписывает текст «Heroes» сквозь гул гитар. Тони Висконти ворчит про дисторшн, что слов не разобрать. А Дэвид поправляет тени на веках и говорит, что слова — это шепот под бомбами. За окном — стена, сирены. Утром он бежит по Шенебергу, ловя в блокнот обрывки чужих разговоров. Потом Нью-Йорк, 1980. Съемная квартира, пахнет акрилом. Он красит холсты под кабуки. Сюзи Фушика спрашивает, правда ли он бросает музыку. Он