Однажды утром в брюссельском кафе к Эмили подходит незнакомец в мокрой куртке и протягивает конверт. Внутри — фотография незнакомой женщины и несколько строк на немецком: «Они солгали о твоей матери». Это письмо переворачивает её жизнь. Вместе с найденной справкой об усыновлении оно приводит её в Люксембург, в дом с облупившейся зелёной дверью. Там архивистка Маргарет шепчет ей о бабушке, которая платила, чтобы Эмили не нашли. Очередная зацепка — ключ от женевского сейфа. В Швейцарии её
Сначала это были лишь смутные догадки, будто сквозняк в их безупречном доме. Лючия ловит себя на том, что выискивает улики: телефон Поля, всегда лежащий экраном вниз, его участившиеся «экстренные операции», чужая нитка на пиджаке. Он — уважаемый нейрохирург, человек фактов, — отмахивается, улыбается усталой улыбкой, гладит её по голове, будто успокаивая ребёнка. Говорит, что ей показалось. Но его взгляд стал скользить мимо, будто она призрак. В её душе поселяется холодное, настойчивое
Элиот пишет письма на старом ноутбуке в кафе, клавиши залипают. Он думает о Люке. Мика ждет его у моста, пахнет рекой и краской, комары кусают. Ее руки в глине, его мысли — в конверте, который не решается отправить. Между Парижем, Люксембургом и Брюсселем тянутся нити этих писем. Люка читает их в тишине своего города, его велосипед ждет у заправки. Артур из консерватории пишет о сломанном метрономе, о вечном опоздании. Мика шлет фото разбитой чашки — опять не вышло. Элиот слушает ее, смотрит на