В барселонской клинике «Сан-Игнасио», заваленной пожелтевшими картами, хирург Луис Гарсия с утра ковыряется в бумагах. Его ассистентка, Роса Мендес, бурчит, что операционная снова протекает. А новый пациент утверждает, что у него под кожей шевелятся провода. Луис щурится на рентгеновский снимок: вместо костей — спутанные нити металла. Он вспоминает труп старика с такими же аномалиями, который месяц назад таинственно исчез из морга. В подсобке, пахнущей формалином, Луис натыкается на записи
Всё началось в аудитории, когда Мария Хосе поняла, что Маркос рисует не натюрморт, а её. Его пристальный взгляд, тишина, опустевшая мастерская — между ними возникло напряжение, хрупкое и очевидное. Они замерли на пороге чего-то важного. Но в эту тишину ворвался Хайме, лучший друг Маркоса, с своей иронией и хаотичной энергией. Так и сложился этот треугольник. Дни потекли чередой совместных сеансов, разговоров об искусстве и немых вопросов. Они писали друг друга, ревновали к удачному мазку, к