Детектив Чарли Конлон, с мятной жвачкой за щекой даже у трупа, приезжает в портовый бар. Убитый бармен Эдди, а на стене — кельтский узел, будто сошёл со страниц черновика местной писательницы Норы Эванс. Она заказывает тут латте с двойной корицей, а теперь её вымысел становится чьим-то планом. «Кто-то превратил твой бред в инструкцию», — бросает ей Чарли. Нора листает блокнот дрожащими пальцами: этот узел не из романа. Его она нарисовала в тетради, где описывала смерть отца. Ту самую, что у неё
Лора жила в ритме прогорклого кофе и грязных стаканов, пока её дочь Эмили не нашла на чердаке старый дневник. В нём были странные символы и даты, совпадающие с тем самым пожаром. А брат Джейкоб молча прятал ожоги на руках, которые проступали по ночам. Их мать, Мэй, принесла ключ с гравировкой. Эмили отыскала в подвале потайную дверь. Джейкоб умолял не открывать, но было поздно. Ключ повернулся. В ту же ночь Эмили исчезла. В её комнате осталась лишь лужа солёной воды и ракушки. Отчаяние и ярость
Стефани, казалось, жила в идеальном мирке, пока не начала замечать странности в поведении соседа Томаса. Его ночные уборки, стойкий запах хлорки из бака — всё это складывалось в тревожную картину. Её муж Шон отмахивался, считая это навязчивой идеей. Но Стефани не могла остановиться. Она копалась в его прошлом, искала зацепки. Старая фотография с пятном на джинсах, похожим на кровь. Случайная встреча в магазине, где он смотрел на неё слишком пристально. Даже детектив Лопес скептически проверяла