Старшая сестра Мали нашла в старом шкафу пачку писем с обгоревшими углами. Деревня шепталась, что их мать перед смертью умоляла гадалку закрыть дверь, которую открыла младшая, Нок. А Нок носила в волосах засохший жасмин — тот самый, что рос у колодца, где десять лет назад пропал мальчишка. Она отказалась говорить о письмах, разбила чашку. Запах гари стоял в доме без причины. Ритуал, который они пытались провести у рисового поля, сорвался — Нок не произнесла нужных слов. А потом в доме кто-то
Пим вечно путает заказы в кафе, а по ночам склеивает разбитую соседкой Ной хрупкую модель для учёбы. Её мир — это запах жареных кальмаров от матери и грязная школьная форма младшего брата. Рядом Тан, который вместо университета пропадает в отцовской мастерской, пряча от него разбитый пикап. Их жизни, такие разные, переплетаются в дождливые вечера. Старая Мей учит Пим варить том-ям, ворча на криво держанную ложку. А Тан, чиня её мопед, находит спрятанную фотографию и узнаёт о её прошлом. Они
Рутина Мины, баристы из кафе у станции, пахла прокисшим молоком и монотонностью. Её подруга Пим вечно ворчала на заказчиков за своим ноутбуком. Всё изменилось с появлением Тона — парня с татуировкой карпа, который оставлял за эспрессо чаевые в виде бумажных журавликов. Пим сначала смеялась над этим, но вскоре сама стала задерживаться после закрытия, пока он чинил кофемашину. Однажды Мин увидела их под одним зонтом у реки. Вспыхнула ссора: выкрики о дурацких журавликах, смятый бумажный кораблик
Из-за внезапного карантина Пран, студент-архитектор из города, оказывается заперт в старом доме у подножия горы. Его соседи — Нанин, стоматолог, одержимая чистотой, повар Бун с татуировкой дракона и школьница Мэй, которая тайком кормит бродячих собак. Сначала всё идёт наперекосяк. Они спорят из-за розеток, а Wi-Fi ловит сквозь сито. Нанин тычет пальцем в Буна: «Ты точно мыл руки?», когда он готовит сом там. По вечерам Мэй включает дорамы на полную громкость. Но потом что-то сдвигается. Бун