Мартина ищет пропавшего брата. Его следы ведут в подземные тоннели под Ла-Бокой. Бармен Хавьер, показывая на схему, предупреждает её о заброшенном складе у порта. Она находит улику — на обороте фотографии брат написал, что граффити с глазами — это метки. Ночью у портовых люков она слышит голос, похожий на брата: «Здесь не место живым». Лусиана с рынка Доррего вручает ей треснувший бронзовый ключ и говорит о «Сомбрас» — они охотятся за тем, что брат спрятал в водонапорной башне. В сыром подвале
Они застряли в странном возрасте, когда уже не дети, но взрослеть не хочется. Их мир — старый склад, их храм. Здесь пахнет пылью, краской и свободой. Стены в граффити, пол в пятнах. Здесь можно кричать каверы на Nirvana до хрипоты или молча рисовать что-то сокровенное. Их сердца бьются громко, рвано. То от первой любви, то от неловкого взгляда. В семнадцать веришь в вечность — месяц, год, целая жизнь кажутся одним мгновением. Сегодня — роман на три аккорда под гитару, завтра — стихи в тетрадке
Представь, что можно нанять команду, которая не бьёт кулаком по столу, а бьёт по самому больному — по гордыне. Они придут и разыграют целый спектакль, где твой обидчик станет главным героем, но с позорным финалом. Это не месть в лоб. Это изящная ловушка, построенная на знании человеческой психологии. Они — авантюристы, режиссёры маленьких катастроф. Берутся за дело, если видят, что закон бессилен или несправедлив. Их оружие — маскировка, скрытые камеры и тонкая подстройка под жертву. Они
Их поместили в эту золотую клетку элитного интерната, чтобы они стали копиями своих успешных родителей. Но внутри них живёт что-то другое. Один из них, Пабло, пытается вырваться из тени отца через упорный труд, доказывая, что он — не просто наследник. Другая, Вики, тайком от всех рисует в подвалах свои граффити — её молчаливый протест против навязанной жизни. А третий, Мили, скрывает за маской цинизма раны от постоянного непонимания. Их спасением становится музыка. Гитары гремят в заброшенных