Каждое утро начиналось с паровых булочек у перекрёстка и двух пакетов соевого молока в руках Чэнь Юй у школьных ворот. «Опять проспал?» — говорила она, суя Линь Сяо в руку тёплую бутылку. После уроков Мэйли разбирала химические формулы на потрёпанной доске, бормоча о пробном тесте и угрозе отца забрать планшет. По четвергам они шли в библиотеку на Циньхайской — Сяо делал вид, что читает физику, а сам строчил письмо соседской девочке, которое боялся передать. Всё изменилось в дождливый вторник.
Они встретились в том самом возрасте, когда каждый день длится вечность, а лето пахнет пылью и свободой. Он — тихий, с гитарой и блокнотом. Она — с колючими шутками и грустью в глазах. Сначала были насмешки и непонимание, будто говорили на разных языках. Но потом оказалось, что оба бегут от чего-то тяжелого, от семейного неблагополучия, которое давит тише, чем крик. Их миром на время стали заброшенный дом, ночные разговоры и море. Возникла эта неловкая близость, когда случайное прикосновение