Семнадцатилетний Лиам везёт свою сестру Эмили на заброшенную фабрику «Санрайз Констракшн». Он снимает на старую «Полароид», она нехотя жуёт мармеладных мишек. Сторож Джонас, живущий в трейлере, пугает их историей о двенадцати рабочих, бесследно исчезнувших в 87-м. В подвалах, среди отчётов о «незапланированных испытаниях», Эмили находит детский ботинок, будто приросший к полу. А на стене — странный силуэт с неестественно длинными руками. Ночью в мотеле снимки начинают меняться. На них
Обычный день в их загородном доме. Джим копался в гараже, ворча на пропавшую головку, Линда на кухне заваривала чай. По радио — тревожные сводки о неопознанном объекте. Линда беспокоилась, а Джим отмахивался, вспоминая прошлую ложную панику. Они ужинали супом из банки, стараясь не слышать нарастающий гул за окном. Позже, когда уже стемнело, он читал, она вязала. Свет вдруг померк, замигал. Линда посмотрела в окно. «Джим... этот свет? Он ярче». Небо заливало ослепительное, растущее белое
Знаешь, за этими красивыми кадрами скрывается совсем другая история. Вот она, актриса, лицо в сценарии. Нужно сыграть страсть, лёгкость, но на деле это сложная работа. Как найти позу, чтобы было естественно, камера всё видела, а партнёр не загораживал свет? Каждый дубль — будто в первый раз. Сердце колотится, ладони липкие. А вокруг — суета. Поправить свет, проверить ракурс, чтобы волосы не упали на лицо в самый неподходящий момент. Потом смех сквозь дрожь, шутки про скрипящий диван. И