Генри просыпается в незнакомом месте, в теле, которое ему не принадлежит. Металл срастается с плотью, в памяти — лишь обрывки прошлой жизни. Рядом — его жена Эстель, живая, настоящая, единственный якорь в этом хаосе. Но её тут же похищают на его глазах. Его выбрасывают в жестокий мир, где он — оружие, а не человек. Каждый шаг — это боль, ярость и щелчки новых механических инстинктов. Он не помнит, как стал этим, но теперь его единственная цель — найти её. Он сражается сквозь армии наёмников,
Казалось, жизнь Хатча определена навсегда: рутина, семья, тишина. Он был тем, кого не замечают, — никем. Пока однажды ночью в дом не вломились грабители. Он не стал сопротивляться, позволил всё забрать, даже когда сын смотрел на него с презрением. Этот стыд стал точкой кипения. Тихая ярость, копившаяся годами, требовала выхода. Получив от шурина Чарли пистолет, он будто дал себе разрешение. Первая же стычка в автобусе с хулиганами обнажила его суть — он не жертва, а хищник, забывший о своей
Слава получает смс от Олега: «Жду. Две минуты». В кармане раскисла вафля, на стенах — долги и ржавчина. Олег, в потёртом «Адидасе», бросает окурок: «Костя тебя слил. Едут. Вали». Слава забирает из-под половицы свёрток, пахнущий клеем и тоской, срывает со стены фото матери — в раме с отколотым уголком. На автовокзале Костя, с перебинтованной рукой, шипит в трубку: «Думал, они так отстанут? Теперь и мне влетит». Они в гараже за промзоной, среди болтов и пачки «Явы». Олег приносит гречку. «Ешь,