Весь мир вдруг сошёл с ума от счастья. В Альбукерке люди стали улыбчивыми и покладистыми до полного саморазрушения. Курьеры по первому требованию приносят базуки, город полыхает в огне благодушия, а всем кажется, что так и надо. И только Кэрол Стурка остаётся наедине со своей обычной, человеческой тоской. Она не поддаётся вирусу. Её нормальная грусть, её способность видеть ужас в происходящем — теперь единственный якорь, удерживающий реальность от полного распада. Она наблюдает, как её соседи,
Лена приехала на Грушевую, 12 в промокшем автобусе, с конвертом от забытой тётки. В квартире пахло плесенью и одиночеством. Сосед Виктор, заставший её на пороге, обронил небрежно, но настойчиво: Ольга Петровна перед смертью шептала про чемодан под кроватью. Она нашла его — потрёпанную кожаную сумку. Внутри — пачка писем на немецком и старая фотография. На ней — мужчина в форме, лицо почти выцвело. А на обороте, чернилами, которые, кажется, до сих пор жгут бумагу: «Прости, сестрёнка». Эти слова