Семья на грани. Мириам и Антуан. Кажется, всё рушится из-за мелочей, но это лишь верхушка айсберга. Она задыхается в браке, где её не слышат. Он, привыкший всё контролировать, не замечает, как теряет их. Она подаёт на развод и требует единоличной опеки над сыном. Суд. Беспощадный, холодный зал. Её отчаяние сталкивается с его рациональностью. Судья видит взволнованную женщину без собственного дохода и отказывает. Совместная опека. Для Мириам это не победа, а поражение. Горькое осознание, что
Когда-то её голос собирал стадионы, а теперь Тони поёт в полупустых барах, чтобы прокормить пятерых детей. Слава осталась в прошлом, а настоящее — это бесконечная круговерть из школьных собраний, работы и домашних забот. Она отдала всё детям, растворилась в них. Но жизнь преподносит новый вызов: старшие дети готовятся к отъезду в колледж. И Тони ловит себя на мысли — а что останется ей, когда опустеет дом? Тишина, в которой так явственно слышно эхо былых аплодисментов. Страх гложет: не поздно
Она живет в двух мирах, и оба кажутся настоящими. Во Франции она Мадлен — заботливая жена, мать двух сыновей. Ее жизнь там размеренна и предсказуема. А в Швейцарии она Марго — свободная, с другим мужчиной и маленькой дочерью. Два дома, две семьи, два разных её отражения. Она мастерски жонглирует реальностями, прикрывая отлучки работой. Кажется, она выстроила идеальный обман, где все счастливы и никто не задаёт лишних вопросов. Это похоже на сложную, изматывающую игру, где нельзя ошибиться ни на
Эмили нашла в коробке со старыми чашками потрёпанный дневник. На странице с пятном от вина было написано: «Они следят за мной через витрину аптеки». В тот же день Люк, парень с краской на джинсах, поднял в переулке выпавшую из дневника фотографию. На снимке — женщина в платье с розами, у фонаря, которого давно нет. Её тень была неестественно длинной, будто её тянули за нитки. Люк обнаружил тот же странный символ — перечёркнутый полумесяц — в подвале антикварной лавки. Софи, коллега Эмили,
В Брюсселе, где её мир — это тихие комнаты и политические интриги семьи, а его — шумные улицы и панк-ритмы, они встретились почти случайно. Она прятала дневник со стихами в старом книжном, он искал винил. Между ними вспыхнуло что-то хрупкое, преодолевающее барьеры языка и происхождения. Их побег в Париж стал попыткой начать всё с чистого листа. Не тот парадный город, а другой — с гитарой в подворотне и ночными разговорами у Сены. Но тени настигали. Её отец, готовый на всё ради власти, её брат,