Писатель-драматург попадает в клинику для лечения от алкоголизма. Это место, где пытаются заново научить радоваться мелочам, где стресс гасят не рюмкой, а позитивным мышлением. Здесь собрались творческие, невероятно колоритные мужчины, у каждого — своя папка жизненного опыта и запас историй, от которых то смешно, то горько. Компания подобралась что надо. Но чем дольше он здесь, тем сильнее нарастает чувство ловушки. Выбраться отсюда оказывается куда труднее, чем попасть сюда. Грустные, уставшие
Лина, королевская дочь, бежит от дворцового этикета через потайной ход. Её мир — не бальные залы, а пыльная библиотека и тропа к озеру Светлозар. В пещере с потрескавшимися фресками живёт Зубрил, дракон с выщербленными когтями. Он ворчит на её запачканное платье, жуёт серу от изжоги. Она приносит ему мёд и сладости с кухни, пахнущие корицей, а в обмен слушает его истории о древних рунах. Король, обнаружив пропажу, шлёт в лес солдат. Зубрил, пряча Лину за спиной, рычит на них, прогоняя прочь. А
Камила нашла в старой книге на Вацлавской площади странные цифры на полях, похожие на штрих-коды. В пражском кафе к ней подошел незнакомец, Ринат. Он неделю следил за ней, а теперь показывал на её книгу дрожащей рукой. Говорил, что такие же знаки видел в вентиляции заброшенной фабрики под Братиславой. Его пепел упал на страницу, на дату — седьмое июля восемьдесят шестого. В Бруклине Джейсон, копаясь в взломанном чате, наткнулся на фото обгоревшего письма. Та же дата. Он позвонил польской
Элишка, ветеринар лет сорока, переезжает с дочерью Анежкой из Праги в полузаброшенный дом в деревне Визовице. Стены в гостиной покрыты трещинами, пол скрипит. Анежка, пятнадцать лет, ворчит, что даже интернет ловит как через сито. Кот Мокка забивается под печь. В саду Элишка находит заброшенную будку с выцветшей табличкой «Доктор Власта Новотна» — имя её бабушки, о которой она почти ничего не знает. Староста Карел Врана в баре заявляет, что бабка продала участок общине в 68-м, и их
Пражская актриса Эмилия каждый день перечитывала старую пьесу, оставленную бабушкой. На полях — пометки красными чернилами, которые она пыталась понять. В Чили шахтёр Лукас после смены пел на ржавой крыше песни о пустыне. Его сосед кричал, что та женщина из Сантьяго никогда не ответит. В Париже куратор Софи спорила с художником-алкоголиком, развешивая его пахнущие сигаретами полотна. А в Сеуле студентка Минджу защищала свою работу, перепачканная синей краской, от обвинений в кощунстве. Потом