В Глазго начала восьмидесятых быть женщиной-журналистом — уже вызов. А для Падди Мехен это всё. Она верит, что её работа может спасти невинного, когда суд ошибается. Ей приходится пробиваться сквозь стену мужского высокомерия, доказывать, что у неё хватит и смелости, и ума. И вот этот шанс появляется. Жестокое, бессмысленное убийство, дело, которое всех пугает. Падди оказывается в самой гуще, чувствует его темное сердцебиение. Это её возможность показать себя, но цена страшная. Чем глубже она
После тюрьмы Роза-Линн возвращается в Глазго, к жизни, которая её ждёт. Двое маленьких детей, строгий комендантский час на электронном браслете, работа уборщицей. Её мир — это гул пылесоса и стук каблуков по грязному полу. Но внутри неё горит другая жизнь. Музыка кантри, её собственная, рвётся наружу. Она пишет песни в уме, пока моет унитазы. Её голос, хриплый и полный тоски по просторам, не для этих стен. Случайная встреча открывает ей дверь в местную музыкальную тусовку. Появляется Сюзанн,
Шестнадцатилетний Оливер Тернбулл находит в подвале старой фабрики обугленный дневник. Он написан на гэльком и пахнет ладаном. В нём — леденящие душу записи о ритуалах «очищения» в лечебнице Святой Агаты, сгоревшей дотла в двадцать седьмом. Оливер расшифровывает его в унылом кафе, страница за страницей. Пациентка Люси Гринвуд, кристаллы кварца в лёгких, её голоса из стен. Подвал фабрики оказывается бывшей лабораторией доктора Куигли. Здесь Оливер встречает Мэйси, одноклассницу, чья бабушка тоже