Восьмилетняя Марта живет одна с пожилым дедушкой, у которого проблемы с памятью. Взрослые проблемы легли на её хрупкие плечи: она готовит, платит за квартиру, придумывает легенды для учителей. Чтобы социальные службы не отправили её в детдом, она выдает за отца соседа-актера Аксенова, а с учительницей переписывается с маминого телефона. Её хрупкий мир держится на паутине обмана. И эта паутина рвётся, когда появляется Марат — родственник из Казани, погрязший в долгах. Он быстро смекает, что
Володя нашел розовый дневник сестры на съемной квартире. Последняя запись вела к Лехе из автосервиса. Тот только пожал плечами — Анна задолжала за ремонт и пропала. Вместе с соседом Артемом Володя нашел в ее куртке адрес склада у речного порта. Ночью, среди ржавых контейнеров, они наткнулись на нее. Анна стояла у бетонной стены, испуганная, в грязном свитере. Из темноты доносился мужской голос: «Ты думала, просто так деньги дают?». Попытка вырвать ее провалилась. Анна вырвала руку, прошептав
Сергей приезжает в родную деревню, чтобы разобрать завалы в старом сарае. Среди промокшего хлама он находит коробку из-под папирос, полную писем на немецком и фотографию отца в форме НКВД. Тетя Галя лишь пожимает плечами: он никогда не рассказывал о войне. Дата на снимке — июнь 1945-го — кем-то зачеркнута. Это не дает ему покоя. В архиве Ольга, его бывшая одноклассница, находит след пропавшего дела — «Особые поручения комендатуры Кёнигсберга». Вместе они едут на заброшенную дачу, где в пыльном
Светлане сорок два. Она живёт в хрущёвке на окраине, считает каждую копейку. Утром — остывший чай, треснувший экран телефона. Сын Глеб просит наушники, как у всех. На фабрике игрушек, где она работает, пахнет сокращениями. Девяносто тысяч кредита за квартиру висят тяжким грузом. Однажды вечером, среди коробок из-под пазлов, она находит старый миксер. Вспоминает, как пекла торты. «А что, если брать заказы?» — спрашивает у дочери Лизы. Глеб хлопает дверью: «У нас даже духовка не работает!» Но она
Катя застряла в троллейбусе на Лиговском, а вся её жизнь будто бы застряла вместе с ней. Сергей встречает её у парадной с одним вопросом, который всё меняет. Они сидят на кухне в хрущёвке, за окном — мартовская слякоть. Он ковыряет вилкой холодную гречку и говорит, что не может. «Съезди к матери, подумаем». И вот она уже на вокзале, мнёт в руках билет до Выборга, а в воздухе висит запах чебуреков и солярки. Людмила Петровна, её мать, красит подоконник в своей панельке. Бросает колкость про