Казалось, жизнь поставила на Насте крест. После череды потерь она в отчаянии купила старый домик в деревне, надеясь на тихое пристанище. Но оказалось, что её обманули. Дом не был бесхозным. В нём жил Артём — бывший полицейский, сломленный несправедливым тюремным сроком. Он вернулся и увидел на своём пороге чужую женщину, которая так же, как и он, стала жертвой чужой жадности. Вместо вражды между ними родилось странное союзничество. Двое обиженных судьбой людей, каждый со своим горем,
Сергей Иванов возвращается в родную деревню к больной матери. Он хочет одного — остаться в тени, не вспоминая о прошлом. Но прошлое — это его руки хирурга и клеймо осужденного, лишившегося лицензии. Деревня встречает его настороженно. Он угрюм, замкнут, и от него веет тайной. Но когда вокруг нет врачей, а помощь нужна здесь и сейчас, уйти в сторону — значит предать себя. Сергей не может пройти мимо чужой беды, хотя каждый раз рискует всем. Он смотрит на мать и понимает: её жизнь, как и жизни
Сергей пытался начать всё заново. Здесь, в тишине, рядом с Анной, которая верила в его доброту. Но прошлое не отпускает так просто. Приехала Юля. Та самая, из другой жизни. Её появление — как внезапный ветер, что задувает свечу. Старые чувства, старые ошибки. Сергей когда-то заплатил за них годами тюрьмы, и теперь эти раны вновь открылись. Его работа — спасать людей — стала ещё тяжелее. Каждый день — новая опасность, чья-то чужая боль, в которой он видит отражение своей. А тут ещё Евдокия со
Шестнадцатилетняя Лиза вырывается из хрущёвки на улице Машиностроителей. Мать, Наталья, пахнущая больничной хлоркой, хватает её за куртку: «Опять к этому Диме?» Девчонка вырывается, швыряет на пол ключи. Брелок с единорогом падает в лужу. В кармане у неё — пятьсот рублей из материнского кошелька и старый Samsung с треснутым экраном. Через час она уже на вокзале, жуёт шоколад из автомата, пока Дима в засаленной толстовке торгуется с таксистом. Наталья мечется, обзванивает подруг, лезет в её
Слава водил маршрутку и каждое утро заезжал за Раджей — поваром из Индии с рыжей бородой. Тот вез свой карри в «Тандюр», и запах куркумы намертво въелся в салон. Слава ворчал на «адский суп», а Раджа в ответ протягивал леденцы с имбирем от хрипоты. После смены они сидели на кухне в общаге: Раджа учил Славу кабадди, разбивая банки с огурцами неловкими движениями. Потом пришло уведомление о депортации. Чиновница в сиреневых очках лишь развела руками. Тогда Слава заложил дедовы часы, чтобы нанять
Рыбак Артём, зацепив сетью старую шкатулку, даже не думал, что это его куда-то заведёт. Он позвонил Лиде из музея — просто чтобы выпить кофе из эмалированной кастрюли и показать находку. Медный компас с незнакомыми делениями и странным словом «Паллада». Но этот компас оказался ключом. Вместе они начинают копаться в архивах, находя обрывки писем капитана ван Дорна и старую карту. Это уже не поиски клада. Лида понимает — на глубине восьмидесяти метров скрывают то, что не должно было быть
Морозный рассвет в Тобольске. Николай в засаленном комбинезоне разгружает ящики с горбушей, а из кармана доносится дрожащий голос жены: опять задержка, четвертый месяц. Он пытается успокоить, обещает, что в пятницу всё отдадут, вытирая о ватник рыбью слизь. Но в пятницу ничего не приходит. Вместо денег — бумага с печатью: кредит на модернизацию завода не одобрили. Долги перед «Роснефтью» за свет. Николай смотрит на трещину в стене и хрипло смеётся, вспоминая их корпоратив в Сочи. Жизнь
Николай водит старый междугородний автобус, коптит «Беломором» и вечно чинит свой «ПАЗик» возле гаража. Деньги тают, а долги растут. Механик Слава требует тридцать тысяч, иначе машина встанет. Соседка тётя Люся советует бросить это дело и уйти в такси, где платят. А потом дядя Вася предлагает подработать — перевезти партию арбузов на рынок. Николай соглашается, отчаявшись. Но старый автобус ломается прямо посреди сухого русла, гружённый арбузами. Плоды бьются, сок заливает всё вокруг. Николай
В котельной лопнула труба, а угля нет. В классе Анны на подоконнике оседает конденсат, смешанный с пылью. Её муж Дмитрий спорит с начальником цеха о станке 1972 года, шестерни которого крошатся без смазки. По заводу ползут слухи: приедет московский собственник — либо модернизация, либо конец. Анна сталкивается с другим отчаянием — на родительском собрании мать кричит про холодный туалет на улице, пока дети учат про Кутузова. Чиновник в мэрии усмехается её петиции: «Сначала крысу в столовой