Сначала был просто райский день. Солнце, песок, прозрачная вода. Потом земля содрогнулась, и всё изменилось. Цунами обрушилось без предупреждения, сметая всё на своём пути. Отель превратился в ловушку, груду обломков, из которой торчали руки и слышались крики. Немногие выжившие, оглушённые и в шоке, попытались выбраться из-под завалов. Они думали, что худшее позади. Они ошибались. В мутной, прибывающей воде появилась тень. Огромная, стремительная. Это была акула. Не просто хищник, а воплощение
Старый поэт Ли Бай пил своё дешёвое вино, когда к нему ворвался Чжан Сюнь, его бывший товарищ, а теперь — служитель подземного суда. Он вручил Ли Бою потёртый свиток с именами тех, чьи души исчезли. «Если не вернёшь до полнолуния, преисподняя расширится до рынка», — предупредил он. Ли Бай хотел было отмахнуться от загробной бюрократии, но в списке увидел имя дочери трактирщицы, той самой девушки, что утонула месяц назад. И ему пришлось собрать свой мешок. В пути он встретил даоса Лу Цзиня,
Парень с обветренными руками, Чэнь Чжэнь, приехал в Шанхай с письмом от покойного отца. Он искал школу мастера Хуан Цзиньаня, но дочь мастера, Цзинъу, лишь фыркнула — северян отец не учит. Чтобы выжить, он таскал мешки в порту, где солёный ветер ел глаза. Ночью его окружила банда Лун Сяо. В драке нож порвал рукав, но его стиль, неуклюжий и яростный, сломал одному из нападавших ключицу. Из темноты вышел сам Хуан. «Ноги как у цапли, а кулаки — как мокрая бумага», — бросил он, глядя на