Осень 1943 года. Концлагерь Собибор — это машина смерти, где люди лишь пепел и цифры. Среди новых узников — Александр Печерский, советский офицер, оказавшийся здесь из-за своего происхождения. Лагерь должен был стать его концом. Но он не смирился. В этом аду, где надзиратели уничтожали всё человеческое, Печерский увидел не просто обречённых, а солдат. Люди разных национальностей, не понимавшие друг друга, нашли общий язык — язык отчаяния и воли к жизни. Всего за три недели они придумали
Исаак, тихий архивариус, живёт в размеренном ритме: кофе с корицей, лекарства от астмы, которые ему напоминает принимать сестра Лайма. Однажды в старых бумагах он находит фотографию незнакомого солдата у знакомого здания. У того — его глаза. Этот взгляд нарушает привычный порядок вещей. Лайма, разглядывая снимок за ужином, лишь шепчет: «Почему у него твои глаза?» Её вопрос висит в воздухе, тревожный и неотвязный. Это заставляет Исаака искать ответы. Он приходит к старому часовщику Повиласу, и
Знаешь, я наткнулся на сериал про ту самую изнанку телевизора. Там нет глянца. Есть съёмочная группа, которая из последних сил создаёт для зрителя тот самый идеальный мир. Смотришь на них и видишь оператора, который вечно попадает в кадр вместо ведущего. Сценаристку Лену, которая пишет диалоги для чужих романтиков, а сама не может признаться в чувствах звукорежиссёру. Они путают фамилии, у них сбегает кофе, а в гримёрке вечный хаос. И этот хаос — удивительно живой. Он про то, как люди, у
Всё началось с денег. С холодного, почти болезненного желания сорвать куш. Софья, аферистка с блестящим и безжалостным умом, узнаёт, что американец Джон, усыновлённый в детстве из России, ищет свою погибшую, как он думает, семью. И он очень богат. Её план — циничный и простой. Она не ищет родных. Она их нанимает. Собирает труппу актёров, чтобы разыграть спектакль для одинокого наследника. Сама же Софья без тени сомнения входит в роль его родной сестры. Смотришь на их первую встречу: Джон,