Человечество затаило дыхание. Группа исследователей готовится повторить путь первых покорителей Марса. Это не просто полёт, а попытка заглянуть в самое начало, понять, с чего всё началось. Они строят на Земле копии марсианских баз, замкнутые миры, где изучают, как выдержит психика долгой изоляции. Как работать в тесноте, под грузом неизвестности. Ищут способы выжить на чужой планете: добыть воду из марсианского грунта, вырастить пищу, создать воздух. Каждый день — это проверка технологий и
Лиа и Маркус разбирали хлам в антикварной лавке, когда нашли дневник аптекаря Элиаса Грейвза. Пожелтевшие страницы говорили о Вратах, о какой-то Мери и колодце. А за окном фонари начинали мигать в такт гудящему трансформатору. В переулке мелькнул силуэт в плаще без лица. Они пошли к старой часовне, где под алтарем Лиа обнаружила коробку с куклами и фотографию. На снимке у фонтана стояла семья, и младшая девочка была её точной копией. Старик Томас, бывший архивариус, показал им треснувшее
Семнадцатилетняя Лена приезжает с матерью-художницей в рыбацкий посёлок на Ньюфаундленде. В старом синем доме она находит дневник японки Акиры, которая жила здесь в восьмидесятых. Он полон зарисовок птиц, рецептов сельди и одиноких мыслей, написанных фиолетовыми чернилами. Эти страницы становятся её проводником. Лена снимает на плёнку заброшенные доки, а её сосед, Джейкоб, сын владельца лодочной мастерской, сначала ворчит, но потом начинает оставлять для неё на крыльце банки черничного варенья.
В клинике на углу Робсон-стрит Лиам и доктор Эмили лечили «синдром цифрового распада». Лиам в рваной куртке, одержимый чистотой, тайком направлял самых тяжёлых пациентов в подпольный клуб, где Wi-Fi глушили свинцом. Эмили ворчала на него, но работа шла. Однажды пенсионерка Марта принесла кота с чипом, оравшим рекламой. Эмили, извлекая чип, нашла внутри записку. Почерк Лиама: «Спасибо за 2018. Ты всё ещё любишь сахарные рогалики?» Это было её прошлое, тайна, о которой она давно забыла. На