Сначала они были лишь именами на экране, соперниками в виртуальных аренах. Их миры сводились к клавиатурам, мышам и бесконечным баталиям, где каждый выигранный раунд значил всё. Он и она — два чемпиона, два одиночества, встречающиеся лишь в огне киберспортивных сражений. Но постепенно что-то сместилось. За пределами турниров, в редкие минуты тишины, они начали узнавать друг друга. Обнаружили общие мысли, схожие раны. Соперничество, такое острое и важное, стало плавиться, превращаясь в
Шань Цзяньцин поправлял расшитые рукава за кулисами театра. Запах ладана и пудры смешивался с шепотом Линь Жуй: «Снова в зале японские мундиры. Спой громче, заглуши их сапоги». По вечерам, смывая грим, он видел, как напротив вывешивают флаг с красным кругом — сигнал тревоги. Улица замирала. Хаями Сэйдзи разглядывал трещину на нефритовом чайнике. «Вы говорите о «Цветах сливы», а пальцы у вас дрожат», — говорил он Шаню. Чайник разбился неделю спустя, когда взрыв оглушил район. Шань прятал Линь
Новый учитель Чэнь Сяо приезжает в школу, откуда даже крысы разбежались. Его класс — это девочка Линь Фэй, которая вечерами чистит кальмаров в кафе, и парень Ван Цзэ, пропадающий в гараже. Им нет дела до интегралов и синусоид, от которых пахнет только меловой пылью. Но Чэнь Сяо не ставит оценок. Он находит Линь Фэй в подсобке «Золотого краба», где она на салфетках решает задачи, и тащит весь класс на заброшенный завод — считать обороты настоящего конвейера. Завуч требует отчёта, а учитель уже
Дочь императора, Чан Лэ, жила в мире, где каждый жест имел цену. Все началось с обрывка письма, спрятанного под нефритовой шкатулкой, пока служанка Сяо Лань наливала чай. Печать канцлера Лю Цзыи. Это была первая ниточка, потянув за которую, она ощутила холодную сталь заговора. Дрожь в пальцах, но во взгляде — решимость. В зале для аудиенций её наставник, генерал Ли Минь, демонстративно чистил меч. Его молчание было красноречивее любых слов. Бегство в деревню Уцзинь под видом торговки стало лишь
В дождливый четверг в кофейне «Лунный причал» появляется Цзян Чэнь, студент-архитектор. Он роняет ключи в лужу сиропа, и Сяо Лань, которая там подрабатывает, впервые слышит его насмешливый вопрос. С этого дня он приходит каждый день — за пуэром, со своими чертежами и линейками. Их случайные встречи у моста, где она кормит кота, превращаются в тихие вечера в аудитории №317, где они чинят старый проектор. Свет мерцает, на стене дрожат тени от его макетов. Он рассказывает о парках вместо бетонных
Он разгружал ящики в кафе и прятал в углу мольберт. Она, студентка-архитектор с мокрым зонтом, однажды в дождь попросила перерисовать конспект. Увидела, как он держит карандаш, и сказала, что его линии — живые. Они стали встречаться у старого моста. Ли Вэй вешал там фонарики из жестяных банок, а Сяо Мин жаловалась, что в городе нет таких звезд. Он молча вытирал краску с ее рукава, след от случайного мазка. Это было их тихое, личное пространство среди серых будней. Но она уезжала. Перед отъездом
Дочь разорившегося чиновника, Чу Сюань, обманом проникает во дворец, подменив документы. Случайность сталкивает её с самим императором Ли Чжэ, и в ужасе она разбивает его нефритовую печать. Притворившись глухой, прячет осколки в рукав, дрожа от страха, что вот-вот её разоблачат. Но дворец — это паутина интриг. Фаворитка Лань подбрасывает ей украденный императорский пояс. На допросе, под пристальным взглядом Ли Чжэ, Сюань приходится проявить хитрость. Вместо оправданий она достаёт спрятанный