Это история Йоханнеса Реттенбергера, человека, разорванного надвое. Днём он — спортсмен, бегун на длинные дистанции. Его мир — это ритм дыхания, стук сердца о грудную клетку, ровная дорога под ногами. Он методичен, сосредоточен, почти невидим. Но есть и другая дорога, ведущая не к финишу, а к входной двери банка. В этом мире он — призрак, появляющийся на несколько минут, чтобы исчезнуть с добычей. Его жизнь — это идеально отлаженный механизм. Тренировки маскируют физическую форму, необходимую
Лина приезжает в Цюрих с письмом от бабушки и старым чемоданом. В нём — зацепка, имя: Йонас Хофер. Она находит его в архиве библиотеки. Их встреча на перроне — первая ниточка. Йонас говорит о деньгах, о молчании, о пенсии, которую десятилетиями платили его семье. Всё это кажется чужим, пока они не садятся в поезд до Австрии. Там, в Вене, кузина Софи находит в подвале старые письма. В них — ребёнок, отправленный в Швейцарию после войны. История начинает трещать по швам. За чашкой кофе в кафе
В заснеженных Альпах, в старом приюте, жили дети, веря, что их готовят к новой жизни. Но однажды двое из них, Лукас и Эльза, подслушали страшную правду. Их не усыновляют. Здесь их растят для чего-то чудовищного, что скрывается в той самой башне. Побег стал единственным шансом. С ножницами и украденной картой они ринулись в ледяную пустоту. Но лес встретил их не спасительной тишиной, а гнетущим страхом. Каждый шорох — погоня. Каждая тень — угроза. Среди вековых сосен они находили странные
Антон искал брата-близнеца Маркуса, пропавшего возле станции Ottakring. В кафе к нему подошла Лина, девушка в зелёном плаще, со старыми схемами метро и фотографией Маркуса. Она привела его в заброшенную аптеку, где Маркус хранил свои вещи. Среди коробок с радиодеталями, обмотанными газетными вырезками о взрывах в энергосетях, они нашли ключ к тайне. Спустившись в тоннели под собором Св. Стефана, они обнаружили дневник брата с чертежами странного устройства, похожего на граммофон. Антон понял:
Семья Мейнардов — воплощённая безупречность. Их жизнь отлажена, как швейцарский механизм. Каждая деталь, каждый жест подчинён идеальному порядку. Даже увлечение отца семейства, охотой, лишено жестокости. Зачем стрелять в живых зверей, когда можно устраивать сафари по собственному поместью, стреляя в роботизированных копий? Это чисто, экологично, безопасно для репутации. Но под глянцевым фасадом зреет трещина. Идеальный мир, созданный деньгами, начинает давить. Искусственная добыча уже не