Фауста всю жизнь сковал страх. Он перешел к ней от матери, которая пережила ужасное насилие во время войны. Этот страх стал ее тенью, ядом, не дававшим дышать полной грудью. Она жила, как в тумане, ожидая новой беды. Со смертью матери пришло время что-то менеть. Вместе с болезнью Фауста унаследовала и лекарство — песню. Мать научила ее петь, и этот голос стал ее спасением. Когда накатывала тоска или паника, она пела. Мелодия была мостом через пропасть ее горя. Постепенно страх начал отступать.
Марсела, эмигрантка из Латинской Америки, пытается начать жизнь заново в чужой стране. Работа сиделкой у пожилого Амадора становится для неё островком стабильности. В тихой комнате, среди лекарств и старческих вещей, она находит временное пристанище. Но эта хрупкая надежда рушится в одно мгновение — Амадор умирает. Она остаётся совсем одна, без денег и без всяких перспектив. Отчаяние подступает тихой, тяжёлой волной. Но сдаться — значит потерять всё. И Марсела принимает отчаянное, трудное
В бернской библиотеке, среди пыльных стеллажей, Лина Фогель находит письма XVI века. В углу одного — детский рисунок, гора с тремя крестами, подписанный «Анна, 1589». Её друг Марко лишь посмеивается над её увлечением стариной. Но для Лины это становится навязчивой идеей. Она едет в Зильвальден, где в архивах обнаруживает запись о казни девушки, Анны-Маргрет, обвинённой в колдовстве. Случайность приводит её дальше: местный пастух находит старый медальон с тем же знаком. Марко, увлекаясь уже
Семнадцатилетняя Лина каждый день раскладывает сушёный перец на рынке в Лиме, считает монеты в жестяной коробке. Однажды подруга Кармен шепчет, что её отец снова ушёл, даже лодку не починив. Вечером Лина находит в его комоде потёртую записку: «Ищи Томаса в Арекипе. Прости». И фотографию мальчика с родинкой на щеке — брата, о котором она не знала. Она собирает рюкзак и уходит. Пыльная дорога к шахтёрскому посёлку под Арекипой, ветер с вулкана Мисти. В Чили рыбак Эстебан в Вальпараисо бормочет
Четырнадцатилетний Сегундо живёт в перуанских Андах и учится у отца древнему ремеслу — созданию ретабло. Эти расписные ящики — вся их жизнь, в них смешаны святые лики и сцены деревенского быта. Для мальчика отец — опора, мир прочен и ясен. Но однажды вечером Сегундо видит нечто, от чего рушится всё. Он застаёт отца в ситуации, не укладывающейся в голове, в том, о чём в их глухой деревне не говорят вслух. Жестокое прозрение ранит его глубже любого ножа. Теперь он сидит перед чистым холстом,