Это не парад королей и не хроника битв. Саймон Шама ведёт нас туда, где история — это вкус крови на губах и запах горящего дерева. Он у камней Стоунхенджа, и это оказывается не храмом, а гигантской кухней бронзового века, где резали мясо. Археолог втирает грязь с обсидианового лезвия — вот она, суть. Потом — ярость. Боудикка, в разорванном плаще, кричит иценам о римлянах, забирающих дочерей. Треск пожарищ, а в пепле — обгоревшая детская игрушка. В тишине монастыря в Уитби аббат Хильда спорит о
Это начинается в грязи Джеймстауна, где Джон Смит спорит у полуразвалившейся хижины. Зима, едят крыс и кожаные ремни. Покахонтас тайком проносит кукурузу, пряча зерна в складках плаща. Потом Сэмюэл Адамс, обливаясь потом под париком, дробит ящики с чаем в бостонской гавани. Вашингтон переправляется через Делавэр, солдаты обматывают весла тряпьем. «Если к утру не возьмем Трентон, нас повесят», — говорит он. Под Геттисбергом рядовой Уильямс пишет жене, что дождь смывает кровь быстрее, чем они