Лукас, слесарь с завода, жил в ритме станка и чёрного хлеба с салями. Его руки пахли машинным маслом, а дома ждали жена Марта с её вечными квитанциями и дочь София, мечтавшая о далёких вулканах. Работа иссякла в один день — бригадир вышвырнул его, как отработанную деталь. Он нашёл другое объявление: разбор грузов, наличные. Но для этого нужно было сорваться с места, переехать в Росарио. Марта взбунтовалась, представляя банды и грязь чужого города. В её глазах был страх, а на белой блузке —
Лукас находит в старом чемодане отца карту с пометками в районе Ла-Боки. Вместе с сестрой Мариной они находят ключ от склада где-то на границе. Папа говорил, что граница — это иллюзия. В Мехико их пути пересекаются с Кармен, художницей, заклеивающей плакаты с пропавшими, и ее другом Джейком-хакером. Они выходят на след «Корпорасьон Рио». В заброшенной больнице под Гвадалахарой — лаборатория, пробирки с датами. Джейк расшифровывает файлы: это не наркотики. На мигрантах тестируют что-то. Лукас
В шестидесятых, в Патагонии, немецкий ветеринар встречает семью — Еву, Энцо и их троих детей. Они кажутся такими открытыми, будто сошли с открытки. Приглашают его поехать с ними в тихий Барилоче, и он, этот добряк с акцентом, соглашается. Кто откажется от крыши над головой и благодарных улыбок? Но их младшая дочь, Лилит, двенадцати лет, бледная и кашляющая. И они доверяют ему — этому прохожему с чемоданом лекарств. Он делает уколы, шутит натянуто, а его взгляд порой становится странным. Дети
Одним зимним утром с Адой случилось непоправимое. Удар молнии. Шесть недель в коме — и вот она возвращается, но уже другой человек. Её тело покрывают раны, а кожу — причудливый ветвистый шрам, похожий на реку или молнию. Но это лишь видимая часть. Внутри всё хуже. Её преследуют образы, которых нет, звуки, которые слышит только она. По телу пробегают разряды, будто ток всё ещё живёт в ней. Сознание путается, отрывая её от реальности. Она пытается вернуться к семье, к прежней жизни, но чувствует