Ли Вэй развозил лапшу и документы на потрёпанном мопеде по переулкам Чунцина. Его девушка, Сяо Линь, рисовала по ночам на бетоне, её свитер был в пятнах краски. Она говорила, что скоро уедет в Шанхай, а он только молча смотрел на её стёртые кроссовки. Он уехал в деревню, где они когда-то прятались от дождя. Там старик Чжан-фу чинил радиоприёмник и дал ему коробку с кассетами, рассказав про артистку из своего прошлого. Вернувшись, Ли Вэй нашёл в рюкзаке смятый рисунок: Сяо Линь изобразила его
Каждое утро Ли Вэй месил тесто под треск радио, а его дочь Сяолин учила английские слова, протирая полки. Их крохотная пекарня в чэндуском переулке была всем, что у них осталось. И её хотели отнять. Куртка покойной жены висела в углу — немой укор и память. Адвокат Чжань Хай торопливо врывался с кофе и плохими новостями: суд на носу, а документов на землю нет. Казалось, всё потеряно. Но под скрипящей половицей Ли Вэй нашёл пожелтевший конверт — фотографию деда-инженера и разрешение на