Шестнадцатилетняя Юля и восемнадцатилетний Стас. Их мир — это первая, всепоглощающая любовь, такая острая, что от неё перехватывает дыхание. Они живут в этом чувстве, как в отдельной вселенной, где есть только они двое. Их дни наполнены тихой романтикой, тайными встречами и разговорами до рассвета. Но их любовь натыкается на стену непонимания. Взрослые, родители, видят лишь возраст, проблемы, несерьёзность. Они пытаются оградить, запретить, не веря в силу этих юных чувств. Сама жизнь
Десять молодых людей во главе с телеведущей Алисой Тен приезжают в заброшенный пионерлагерь для съёмок нового реалити-шоу. Правила просты: еженедельное голосование, проигравший уезжает, а последний оставшийся получает миллион. Сначала всё похоже на ностальгическую игру. Но всё переворачивается, когда появляется таинственный наблюдатель. Он объявляет, что правила изменились. Теперь главный приз — собственная жизнь. В лагере появляется маньяк в жутковатой маске лошади. Детские страшилки, которые
После смерти жены мир Виктора погружается в странный, непробудный сон. Не метафорический, а самый настоящий: город замер, люди ходят как тени, охваченные всеобщей апатией. Его собственное горе становится частью этого пейзажа, холодного и безразличного. В этом одиночестве он замечает, что есть кто-то, кто не спит. Единственный человек. И Виктор отправляется на его поиски, как за последней соломинкой. Его путь лежит через встречи с другими уснувшими, каждый из которых словно отражает его
История начинается в тишине и темноте. Мальчик Олег рождается слепым, и мир для него — это лишь звуки и прикосновения. Но однажды происходит чудо. Из старого дедушкиного проигрывателя льётся музыка. Олег замирает, словно увидел нечто невероятное. Он подползает к пианино и своими маленькими руками начинает повторять услышанное. Точь-в-точь. Это не просто способность. Это дар, который становится его зрением. К четырём годам он уже играет сложнейший концерт Чайковского, подбирая всё на слух. Его
Взрыв отрезает их от мира. Величественная башня, символ успеха, становится каменным мешком. Восемь человек. Свет гаснет, связь обрывается, остаются только они и нарастающий ужас. Сначала — паника, поиск виноватых. Потом тишина, страшнее крика. Каждый заперт с собой. Со своим прошлым, страхами, тайнами. Эти стены всё выворачивают наружу. Здесь нельзя спрятаться за статус или привычную маску. Арина, Максим, Антон — все они оказываются не теми, кем казались утром. Разум ищет логику, но её нет.
Бывший десантник Сергей возвращается домой, в приморский поселок. Его встречают мать в выцветшем халате и дочь Лена, которая не выпускает из рук ингалятор. Он узнаёт, что пока его не было, банда во главе с Николаем терроризирует местных, требуя деньги за «крышу». Его маму пугали, а Лене топором проломили дверь. Сергей молча чинит замок, вкручивая шурупы ржавой отвёрткой. Он находит в гараже старый армейский нож. Ночью он подслушивает разговор на лесопилке и понимает, что Николай занимается
Это было время, когда город утопал в снегу, а воздух звенел от мороза и криков. Камера врывается в самую гущу событий, становится частью толпы на митингах. Вот лица — усталые, ожесточённые, полные надежды. Вот разговоры у метро, где бабушка с листовками спорит с молодым парнем. Всё это — жизнь, пойманная врасплох. Снег то белый и чистый, то серая, утоптанная грязь. Кадры порой смазаны, камера дёргается — будто ты сам стоишь в этой толпе, дышишь паром и чувствуешь, как замирает сердце. Здесь нет
Она жила в мире, где даже автобусы ходили редко. Обычная жизнь в хрущёвке, чай с бабушкой. А потом он появился — красавец с обложки, из другого, сияющего мира. Он открыл ей дверь в телевидение. Сначала это было похоже на сказку. Софиты, камера, внимание. Казалось, вот он, шанс всё изменить. Но экран — странная штука. Он даёт славу, но требует взамен душу. Он выворачивает тебя наизнанку, препарирует каждое чувство. Иллюзия начала рушиться. За блеском и глянцем скрывалась холодная машина, где ты
Лето сорок первого. Только что прибывший в часть молодой лейтенант Гусев даже не успел освоиться. Война обрушилась внезапно и хаотично. Приказ — отступать. Но его расчёт, такие же мальчишки в новеньких, не обмявшихся шинелях, оказывается отрезанным под Брестом. Чудом уцелев в первом аду, они остаются одни. Пятеро человек и их сорокапятка — всё, что у них есть. Фронт уходит на восток, а они — в мышеловке, по ту сторону линии фронта. Продуктов нет, патроны на исходе. Но они не смиряются. С