Проснувшись утром, Кён обнаружил, что мир стал правильным, обычным и пустым. Харухи не было. Её словно стёрли из школьных списков, из памяти всех вокруг, из самой реальности. Его друзья тоже изменились до неузнаваемости. Нагато, всегда молчаливая и всезнающая, стала просто робкой одноклассницей. Микуру превратилась в обычную ученицу, без намёка на свою таинственность. Всё, что делало его жизнь странной и яркой, исчезло. Не осталось ни следов, ни воспоминаний, кроме его собственных. И это
Томоя постепенно вживается в ритм семьи Фурукава. Помогает Акио с починкой, пробует тот самый пересоленный хлеб от Санаэ. А Нагиса репетирует, снова и снова повторяя одну фразу о том, что хочет донести до зрителей. Кё ворчит на картонные декорации, но тащит старые занавесы. Вечерами он провожает Нагису до больницы. В палате, под мерный звук капельницы, она вдруг просит: если что-то случится, назвать дочь Ушио. Томоя молчит, глядя в окно. Потом будет звонок врача. Санаэ без улыбки, мука на
Это история Удзуки, которая до сих пор верила в сказку. В ту самую, с каретой и хрустальными туфельками. Она мечтала о сцене, но вместо феи её ждали бесконечные провалы и потные стены репетиционных залов. Она упрямо билась головой о стену, пока однажды дверь не распахнулась. Появился продюсер. Сказал, что её улыбка — как солнечный зайчик. И этот шанс, вырванный из лет безвестности, стал началом. Он собрал группу из трёх таких же «золушек» — Удзуки, скромной Рин и целеустремлённой Мики. Но путь
Двое друзей, устав от вечного служения, снимают на лето крошечную квартирку в Токио. Будда наслаждается простыми радостями — неспешными прогулками, клубничным пирогом и созерцанием облаков. Иисус, более импульсивный, с головой окунается в местный быт: осваивает покупки в супермаркете, заводит знакомства и пытается постичь японскую культуру. Их отпуск — это череда тихих, будничных моментов. Они готовят ужин, делятся впечатлениями за чашкой чая, спорят о мелочах. Иногда в их разговорах