Пилар словно проснулась после долгого сна. Однажды она поняла, что больше не может — молчать, поддакивать, носить маску удобной и предсказуемой женщины. И она сломала этот замкнутый круг. Она начала говорить. Говорить всё, что думает, без обиняков и прикрас. Высказывать мужу, подругам, коллегам то, что годами копилось внутри. Это было и освобождение, и взрыв. Мир вокруг опешил. Её откровенность шокировала, ранила, но и заставляла других вздрагивать и смотреть на себя со стороны. А потом она
Каждое утро в Сан-Тельмо начиналось с лая Бруно, соседской овчарки. Семнадцатилетняя Лусия, развозившая заказы на велосипеде, первая заметила странность: собака лаяла только на людей в чёрных пальто. Один из них, мужчина со шрамом, регулярно появлялся в кафе, оставляя конверты и не притрагиваясь к кофе. Когда хозяин Бруно, таксидермист Орасио, бесследно исчез, Лусия нашла в его мастерской ключ. Он открывал дверь заброшенного кинотеатра. Внутри, среди коробок с плёнками, лежала записка: «Они
Две сестры, Луна и Соль, живут в тесной квартире с матерью Кармен. Их дни похожи друг на друга — толкотня в ванной, техникум, работа в кафе для одной и подвал библиотеки для другой. Однажды в бабушкином комоде они находят старую фотографию. Мужчина в военной форме, его лицо яростно зачеркнуто крестом, а на обороте — адрес и мамин почерк. Это открытие вырывает их из привычной жизни. Они отправляются по указанному адресу и встречают старуху, которая роняет в тишину страшные слова: их отец не
Лукас и Марта забирают из приюта Софию и Томаса. Дети молчат всю дорогу. В их квартире обои отслаиваются, а на кухне пахнет локро. Марта говорит о школе, Лукас чинит замок на балконе, бормоча о ценах. Тишина длится недолго. Томас, швырнув футбольный мяч, разбивает лампу. «Я не хотел», — говорит он, первый раз за неделю, подбирая осколки. София прячет под кроватью фотографии своей прежней матери, а Марта стирает её школьную форму. Постепенно лёд тает. На рынке Сан-Тельмо Лукас покупает им
Роксана живет в ритме химчистки, где запах растворителей въелся в кожу, а пятно на униформе стало частью ее. Однажды на пороге появляется Лукас — худой парень с распечаткой ДНК-теста. Он утверждает, что она его мать. Роксана отмахивается: ее ребенок умер после родов. Но в старых коробках на балконе она находит справку об усыновлении с подчищенной подписью. Сомнения гложут ее. Лукас не отступает. Он приносит чизкейк, задает вопросы, которые ранят: «Ты помнишь, как меня держала?» Вместе они идут
В прибрежных посёлках Уругвая и Аргентины рыбаки говорят шёпотом. В воде творится что-то не то. Волны шевелятся сами по себе, а по ночам слышится скрежет, будто что-то точит зубы о металл. Мари, выросшая на воде, однажды находит в своих сетях не рыбу, а обглоданные кислотой куски странного сплава. Она понимает — это не просто мусор. Тем временем в Буэнос-Айресе океанолог, заваленный старыми отчётами, находит упоминания таких же артефактов, уходящие в колониальные времена. Везде — следы чего-то
Каждое полнолуние их троих настигает один и тот же сон. Мануэль, уставший врач, пытается найти в нём ответы на свои старые вопросы. Мариана, художница, уже почти не отличает эти видения от яви — её холсты заполняют чужие лица, которые она точно где-то видела. Подросток Лукас бежит и от семьи, и от себя, находя в общем сне опасную свободу. В этом призрачном мире, среди руин забытых городов, они встречают тех, кого больше нет. Призраки шепчут непонятные предупреждения. «Это не сон, а ловушка», —
После теракта в Париже что-то надломилось в Иване. Сын того самого журналиста, он не мог просто оставаться в стороне. Он сорвался с места и поехал туда, где мир трещал по швам — в горячие точки, в эпицентры конфликтов. Это было похоже на лихорадку. Он почти не спал, постоянно двигался, записывал всё в блокнот. Выстрелы на окраинах, пьяные разговоры в барах с местными — он впитывал это, как губка. Казалось, он пытался собрать из этих осколков целостную картину, понять причину всеобщего безумия.