В подсобке прачечной «Чистый лист» пахло мылом и чужими тайнами. Хуа Цянь, прачка, для которой каждый запах был страницей из чужой жизни, нашла окровавленный платок. Его хозяйка, Цзинь Мин, из богатой семьи, стояла перед ней с вопросом: «Ты чувствуешь миндаль в этой крови?» Так началась их странная сделка. Хуа читала улики носом, а Цзинь открывала двери в другой Шанхай — клубы, аптеки, светские рауты. Они искали пропавшие антибиотики и наткнулись на аптекаря Ли Вэя. Он шипел Хуа о её матери,
Десятилетняя Сяоли нашла в заброшенном парке раненое существо, похожее на панду, но с рогом. Она прятала его в сарае за домом, тайком носила морковь и капусту, обрабатывала раны бабушкиным вином. Её мир сузился до этого тайного ухода, до шепота в темноте сарая. Но единорог начал меняться. Он светился по ночам, и это сияние пробивалось сквозь щели. Соседский мальчик Жуй подглядел его и, угрожая разоблачением, заставил Сяоли показать секрет. Когда они вдвоем прокрались внутрь, сарай был пуст.
Линь Мэй приехала из деревни в Шанхай и работает официанткой. По вечерам она пишет портреты для туристов в жестяной палитре, а живет в тесной комнатке над прачечной, где дорисовывает чужие жизни — трещину на вазе, чужую родинку. Её жизнь сера и однообразна, пока не появляется Чэнь Юй, архитектор с пробитой мочкой уха и очками с синими стеклами. Он заказывает портрет для матери, и их встречи в парке становятся ритуалом. Он приносит груши, говорит о карточных домиках, оставленных отцом. Однажды
Он живёт веками, а удача давно от него отвернулась. Не человек и не дух, заложник собственного туманного прошлого. Когда-то, ещё при Цин, он ушёл в горы с любимой, надеясь обрести покой. Но время шло, наступила эпоха Республики, а она умерла. Его сердце разрывалось от горя и бремени вечности. Теперь он спустился с гор. Надел рясу монаха, но не для просветления, а чтобы выжить. Охотится на демонов за миску риса, иногда гадает крестьянам. Вечный странник в маске, который, возможно, просто играет