В хрущёвке на окраине Перми живёт семья, затянутая тиной быта. Анна варит пересоленный борщ, Сергей молча роется в старых комодах, а их дочь Лида видит то, чего не видят они. Тени в платьях из советского крепдешина, силуэт девочки с косичками в углу гостиной, когда вспыхивает проводка. Эти призраки не пугают её — они что-то просят. Лида слышит их шёпот. Одна, Катя, умоляет открыть чердак. Другая, с обгоревшей рукой, манит из темноты коридора. Анна в ярости царапает стол, кричит, что бабушка
Каждое утро — капучино с корицей и её столик у окна. Но он уже там, Дмитрий, с папкой чертежей и колкостью наготове. Их стычка за столом — как ритуал: кофе проливается на графики, слова становятся острыми, почти злыми. Они думают, что это случайность, разовое столкновение. А через неделю их назначают кураторами одной группы. Теперь они вместе в лаборатории, чинят сломанный спектрометр, спорят до хрипоты о науке. Вечерний трамвай №14 становится их временной территорией. Он вычисляет расписание
Она работает в аптеке у вокзала, пахнет валерианой и гарью. Он заходит с мигренью, промахивается монетой в кофейный автомат. Незнакомцы, уставшие от одиночества. Потом её кухня в хрущёвке, капающий кран. Он рассказывает про дочь в Волгограде, которая зовёт его «дядя Тон». Голос срывается. Она чувствует его боль и дарит ключ от тихого места — бабушкина квартира в Кашире. Жест доверия, попытка укрыть его от бури. А ночью, пока он спит, она находит в его телефоне фотографию. Женщина в махровом