Молодой инженер Сяо Лань получает от бабушки конверт с ключом. В деревне, среди пыли амбара, она находит дневник деда, Цзян Вэя. Это 127 страниц о его попытках учить детей в 1968-м, когда грамота становилась опасной. На пятой странице — детская приписка: «Папа, почему ты плачешь, когда пишешь иероглиф „справедливость“?». Бывший ученик, старик Ли, приводит её к заросшему фундаменту школы. Рассказывает, как Цзян Вэй три дня молчал, получив приказ сжечь учебники, а потом тайком спрятал их в
Жизнь Чэнь Сяо — это утренние ютяо в газете, запах типографской краски и старые обои в их квартире. Долг шурина, Луна, в восемьдесят тысяч, висит над семьей тяжким грузом. Ли Минь, его жена, бьет кулаком по столу от бессилия, а Сяо молча несет свою ношу, откладывая деньги даже на лекарства для ее матери. Но Лун исчез, и тихая жизнь рушится. В порту Хуанпу просачивается правда: долги, «Красные змеи», бегство. В пыльной комнате шурина Сяо находит блокнот и фото незнакомки — Цинь Юэ, официантки из
Лян Вэнь и его сестра Сяо Лин пробираются в древнюю гробницу. Влажный камень, тишина, которую режет лишь скрип их шагов. На бронзовой двери Сяо Лин находит проклятие, обращённое к потомкам, но это её не останавливает. В углу она находит старый подсвечник с наполовину оплавленной свечой. Лян Вэнь говорит не зажигать, но она уже чиркает спичкой. Пламя дымит сизым, и из темноты в ответ доносится скрежет — будто каменные глыбы пришли в движение. В зале с колоннами их настигает Чжан Лао, коренастый
Инспектор Ли Вэй в душном кабинете разбирает бумаги. Его напарник, Чжан Тай, устало щурится от пыли. Анонимка привела их на свалку за рекой Фухэ, где вместо законных контейнеров они находят ржавые бочки с едким осадком. Охранник бросает сквозь забор: «Уезжайте, пока директор Ло не вернулся». Чжан, перебирая чеки в соседнем магазине, находит поддельные накладные. Чернила на них даже не успели высохнуть. Ли Вэй вспоминает, что такие же цифры всплывали три года назад в деле о взрыве на комбинате.