Настя, простая медсестра, случайно узнает о смерти своей пациентки Елены Серебряковой и о ее пропавшей дочери Лидии. В кармане халата она находит письмо с адресом роскошного подмосковного дома и фотографию девушки, удивительно на нее похожей. Импульс, авантюра — и вот она уже в платье из гардероба покойной, пьет кофе в столовой с золотыми ложками. Ее принимают за свою. Муж Елены, Виктор, смотрит на нее с тяжелым, странным узнаванием. Она прячет татуировку, вживается в чужую биографию, учит
Обычный двор, мяч, крапива. И треснувшее зеркало в стене сарая, холодное и живое на ощупь. Рука прошла насквозь. Так он попал в другой мир — вонючий, заплесневелый, но тот же и не тот. Нашёл ключ, а в подвале — карту и банку варенья с грозной надписью. Странный лес шептался корнями. Там он встретил Лику в платье из мешковины. Она крикнула ему прятаться от жуков-часовиков. Они бежали, спасаясь в дупле исполинского дуба. Лика показала ему пульт из костей: красная кнопка — в город зеркал, синяя —
Анна приехала в деревню после городской жизни, разбитая сокращением. Первое, что она встретила — тракторный рёв Максима на рассвете. Он будил её каждый день, а в ответ бросал мешок яблок с усмешкой. Казалось, так будет всегда — два чужих человека, разделённые забором и непониманием. Всё изменилось, когда она узнала про землю. Участок Максима у реки хотели отдать под магазин. Случайно подслушанный разговор в сельсовете заставил её действовать. Она ворвалась к главе посёлка с горящими глазами,
Это не про подвиги. Это про четырех людей, запертых в кромешном аду. Каждый на своей грани. Им не нужно убивать врага — им нужно не убить в себе человека. Один стоит под обстрелом, и камера ловит крошечную дрожь века. В его глазах — не страх смерти, а ужас от того, во что он может превратиться. Другой тащит в рюкзаке не бронежилет, а груз чудовищного выбора, который ему пришлось сделать. Их истории — не батальные сцены, а тихие, исповедальные разговоры с самими собой в момент, когда рушится