Каждое утро в «Луне» повторяется один и тот же ритуал. Мия за стойкой, Хиро с термосом в семь сорок пять. Их молчаливый бартер — эспрессо в обмен на вчерашний суп. Два куска сахара, никаких вопросов. Так было всегда. Потом появился Кай. С акварельными пятнами на рукавах и взглядом, который видел слишком много. Он рисовал углём портреты посетителей, а сам смотрел на Мию. Спросил про шрам на её запястье. И этот простой вопрос всё перевернул. В подсобке Хиро разбил старую кружку. Та, что с именем
Он увидел её в пыльном свете Альберты, новую соседку с фиолетовой прядью в волосах и коробками книг. Лиам, привыкший к тишине полей, молча протянул термос с кофе. Так началось их лето — поездки к озеру на ржавом пикапе, её смех, спотыкающийся о коровьи лепёшки. Пока они искали общий язык, их младшие siblings, Джейкоб и София, тайком встречались в сарае. Она рисовала углём на стенах, он боялся гнева отца. А в баре «Койот» Эмили, защищая Лиама, влезла в драку. Позже, скрывая синяк, она спросила
Он бармен, сбежавший от прошлого. Она писательница, которая ищет сюжет. Их встреча в баре была случайной — она просила кофе с ромом для книги, он предложил остатки глинтвейна. Говорили до утра. Он — о разрыве с семьёй, она — о матери в Вермонте, которая ждёт. Потом были рождественские рынки, её навязчивые идеи с местным колоритом и его шутки. Он прятал её шарф под свитером. В её холодной квартире они правили рукопись, спорили о сценах. А потом — звонок из дома, её тревога, его давняя обида. Он
Возвращение в Чарльстон для Кары Монро стало не просто бегством от провала в Чикаго. Это было погружение в тишину, в пыль гаража её покойной бабушки Эдит. Именно там она нашла ту самую коробку — пачку писем на французском, адресованных некому Жаку из Квебека. Её друг детства Лиам, с которым она теперь пила пережаренный кофе в кафе *Dockside*, обронил лишь намёк. Эдит каждый четверг отправлялась на пароме в Мон-Орэль. Старый Харрисон, водитель того рейса, помнил её с синими конвертами и лёгким,
Семнадцатилетняя Лина возвращается в Гленвуд, городок у озера, где за школой шумит водопад. Она моет кружки в кафе, а за окном её сосед Джейк возится с грузовиком. Их разговоры — это лёгкие колкости про масло на футболке и пятна от латте. Вечерами они на пирсе, где скрипят доски. Он рисует в блокноте чертежи мопедов, а она собирает гальку в жестяную банку — для мамы, чтобы напомнить о доме. Но банка так и остаётся под кроватью. Кара, дочь владельца отеля, говорит Лине, что они с Джейком будто
Эмили возвращается в приморский городок, где её встречает тётя Мэгги с её неизменным кафе и капучино с тремя ложками сахара. Воздух здесь густой от воспоминаний. Она снова видит Джейка, который чинит их старую детскую лодку. Он напоминает ей о побеге в «кругосветку», который так и не случился. Он приводит её на заброшенный маяк, показывает коробку с их детскими рисунками, недорисованными комиксами. Вместе они красят стены кафе, и эти простые дни наполняются тихим пониманием. Случайно Эмили
После смерти отца Эмили возвращается в родной городок. В его мастерской она находит старый блокнот с координатами, уводящими вглубь тайги. Местный бармен Лукас рассказывает, что Джонатан пропадал у Чёртовой сосны, говорил о странном свете в ветвях. Эмили находит в лесу старый дуб с выжженным символом. В архивах — фотография отца-подростка у того же дерева, а на обороте детская записка: «Они вернулись». Соседка вспоминает, что он верил, будто духи леса украли его сестру. Ночью у окна скрипят