Лиен работает в кафе и постоянно видит мелькающие тени. Они шепчутся у холодильника, исчезая, когда она оборачивается. Коллега Минь советует ей сходить к гадалке, та говорит о «âm khí» — мертвое цепляется за живых. Смеясь, Лиен все же покупает у старухи комок соли, завёрнутый в старую газету. В бабушкиных вещах она находит дневник с картой, где отмечен заброшенный храм Линь Шон. Там она встречает Тханя, парня, который рисует углём и говорит, что она ловит частоты, недоступные другим. Ночью к
Семнадцатилетняя Линь живёт в мире, где всё давно кончилось. Вода — роскошь, электричество — миф, а её дни — это пыльные аквариумы и предостережения матери. Её единственная связь с внешним миром — это рынок Батьма, где Туан меняет консервы на батарейки, и Хынг, сосед с фотоаппаратом, который снимает руины. Когда Линь находит в шкафу старую карту отца с отметкой у водоочистительной станции, в ней просыпается надежда. Хынг поначалу смеётся над этой затеей, но всё же идёт с ней. Их поиски
Линь, официантка из кафе, по вечерам замирала у сцены, глядя на певицу Май. В её потрёпанном блокноте копились стихи, вызывавшие лишь насмешки хозяина. Однажды ночью её тайну с микрофоном обнаружил гитарист Нгиа. Вместо упрёков он привёл её на портовый склад, где между ящиков с рыбой звучала честная музыка. Там она запела впервые. Их заметил продюсер Туан, сулящий славу за «благодарность». Линь отказалась платить. Её имя стёрли с афиш, а Нгиа избили, сломав ему руку. Казалось, всё кончено. Но
Линь каждый день начинала с пыли на старом чертёжном столе Тханя. «Кофе без сахара, как всегда?» — и она уже поправляла папки с проектами. Он кивал, не отрываясь от эскизов. Их дни были сотканы из этого: её заказы бань ми у собора, его ворчание о крошках в клавиатуре, сметы и бесконечные споры о вентиляции. Однажды она пролила чай на его чертёж. Он неделю ходил с коричневым пятном на манжете, словно памятью о той неловкости. Поездка в Сапу сорвалась из-за дождя. Сидели в автобусе, препираясь о
Однажды вечером Тхань купал сына в жестяном тазу и заметил, что родинка на его щеке исчезла. Его жена Линь, пахнущая луком и кинзой с рынка, сначала отмахнулась, но сама потом перерыла документы из роддома. Вес при рождении был 3,1 кг, а сейчас — 4,5. «Это не наш сын», — прошептал Тхань. Линь дрожащими пальцами нащупала на младенце чужой браслет с именем «Ань». В роддоме медсестра равнодушно сообщила, что какого-то мужчину интересовала их палата. Тхань вспомнил суматоху в день выписки и нашел