На чердаке в Балате Эмир находит старую косынку с инициалами «С.Т.» и пожелтевшее фото. На снимке — девушка у Галатской башни, в той же косынке, с книгой в руках. Друг Джем говорит бросить, но Эмиру неспокойно. На рынке старый торговец, взглянув на косынку, бормочет имя — Селин Танер. Говорит, ее голос сводил с ума даже немцев. В архиве Эмир находит заметку о пожаре в театре «Карагёз»: актриса Селин исчезла после чьего-то доноса. Бабушка за чаем вспоминает, что Селин пела так, что дрожали
Лейла нашла на бабушкином чердаке запыленный сундук. Внутри — пачки писем на османском, фотография незнакомой девушки и медная ложка с царапинами. Ее брат Эмир кричал из двора, чтобы она не копалась в старье. Но Лейла уже не могла остановиться. На рынке старый антиквар Нихат узнал узор на ложке. Он сказал, что мастерскую Арменака-эфенди сожгли в пятьдесят пятом. А вечером Эмир, вороша муниципальные архивы, наткнулся на отчет о пропавших соседях-армянах с их же улицы. Поздно ночью Лейла
Эмир и его команда заперты в стареющей подлодке, где каждый день — борьба со ржавчиной и собственными страхами. Воздух густой от запаха металла и машинного масла. Эмир отдает приказы сквозь гул, Дениз латает протекающие патрубки, а Лейла в радиорубке, почти не смыкая глаз, ловит в эфире шепот угроз. У мыса Сарыч на рассвете сонар засекает винты. Тишина в отсеке становится тягучей и плотной. Лейла опознает контур — это «Картал». Тот самый, что два года назад отправил на дно их товарищей с
Айше работает в кофейне в Кадыкёй, за стойкой с треснувшим стеклом. Её брат Эмир таскает ящики на рынке, ворча на ветер. Однажды появляется Мехмет в потёртой куртке. Он роняет ключи, Айше поднимает и видит шрам на его ладони. «Это от ножа или от жизни?» — спрашивает она. Он молчит, но на следующий день возвращается с книгой, забытой на стуле. Она находит его за старым домом у бухты, где пахнет рыбой и мазутом. Он чинит лодку. Говорит про отца-контрабандиста, погибшего в шторм. Эмир, узнав о
Эмир чинит кофемашины и слушает ворчание хозяев. Его жизнь — это потёртая кожанка, маршрутка и вечный долг. Рядом живёт Лейла, которая подбирает кошек и спорит с бабушкой о несолёном супе. Их миры разделяет стена, но не тишина. Однажды Лейла находит среди вещей покойной тётки ключ и обрывок письма. Там говорится о тайне, оставленной её отцом, и о том, чтобы Эмир не вляпался в новые долги. Ночью она пробирается в чужую квартиру. Пахнет нафталином и пылью. Под ковром — фотография мужчины в
Элиф работает в кафе у пристани, режет лимоны и слушает чужие разговоры. Её жизнь — это потёртая кофта, отключённый свет и старый снимок матери, найденный в шкафу. Всё меняется, когда появляется Мехмет, сын владельца фабрики, с глазами, полными усталой бравады. Сначала это просто упавшие ключи, потом — двойной эспрессо, а затем и синяк под глазом, сорванная сделка, гнев отца. Они говорят о многом в подсобке, пахнущей корицей. Он говорит, что ткань сначала рвут, потом кипятят — и это похоже на
Бахар едва справляется. Дети, работа, долги — каждый день похож на бег с препятствиями, где нет финиша. Она держится из последних сил, просто потому что иначе нельзя. И в этот момент, когда всё висит на волоске, в её жизни появляется мать. Та самая женщина, что ушла, когда Бахар была совсем маленькой, оставив лишь тишину и боль. Теперь она здесь. С улыбкой, с попыткой помочь. Старые раны вскрываются мгновенно. Бахар разрывается между гневом и отчаянной надеждой. Выгнать её? Но рука не
Айше, медсестра из простой поликлиники, каждый день проходила мимо старого особняка в Бешикташе. Пока в нём не появился он — Эмир, архитектор, вернувшийся из Германии после смерти отца. Их первая встреча вышла нелепой: она зацепила зонтом его чертежи на мокром тротуаре. Он был резок, но потом пришёл в её больницу с порезом — якобы для перевязки, а на самом деле ища повод извиниться. Настоящий конфликт разгорелся, когда Эмир начал ремонт и стал сносить стену, памятную Айше с детства. Она