Он стоит на ящике, микрофон хрипит. Голос Муджиба рвётся сквозь шум толпы на площади Шахбаг. «Если мы промолчим, завтра кровь наших детей будет на мостовой». Рыбак кричит о сыновьях, арестованных за песню. Через три дня солдатские ботинки гремят на лестнице его дома в Кумартули. Фазилатуннеса бьёт кулаком в стену. В тюрьме Мименсингха он царапает письма на обёрточной бумаге, просит купить Хасине новые чернила. Чтобы в буквах она не разглядела его слёз. А вокруг — 1971 год. Лагеря беженцев. Дочь
Рыбак Риаз вытаскивает из реки не улов, а сумку. В ней — не деньги, а документы, обличающие мэра Гулам-Али. Фотографии сгоревшей фабрики, списки с поддельными подписями. Он звонит сестре Фариде, журналистке, которая как раз расследует тёмные дела с поставками лекарств. Она уже нащупала нестыковки, грязь на крови. Но тишине не бывать. На рынке его находит Карим, старый знакомый из охраны мэра. Вежливо уговаривает, но в глазах — сталь. «Отдай — семье спокойнее будет». А потом в трущобы въезжает