Морин, медсестра в чикагской больнице, замечает странности у своей пациентки, Клэр Беннет. Та впадает в транс, выцарапывает на коже загадочные цифры — 12-7-4 — и шепчет на непонятном языке. «Он уже здесь. В зеркалах», — говорит Клэр, глядя в пустоту. Её муж приносит увядшие розы, от которых в палате стоит тяжёлый, сладковатый запах тления. Этот случай не даёт Морин покоя. Она находит бывшего священника, отца Майкла, который показывает ей старый дневник. Там речь о неудачном обряде в сгоревшей
В тихом пригороде Чикаго жизнь течёт по своим законам. Лабрадор Макс каждое утро таскает кроссовку маленького Джейкоба, оставляя грязные следы на паркете. По средам он встречает Рокки, дворнягу в рыжих пятнах, чей хозяин — старый мистер Дженкинс. Они гуляют в парке за домом, где дубы отбрасывают тень на детскую площадку. Но привычный мир рушится. Городской совет решает снести парк ради автостоянки. Макс случайно подслушивает разговор архитектора, бойфренда Лизи: экскаваторы привезут в четверг.
Пятнадцатилетняя Миранда живет в Рокпорте, где дни похожи друг на друга, как выцветшие синие дома. Утро — крадусь через двор, чтобы избежать маминых нотаций. Школа, потом смена в кафе «Волна». Джаред у фонтана с новым риффом, сестра Эмили с вечными упреками. Все как всегда. Пока в подвале библиотеки она не нашла ту коробку. Письма сороковых. «Л.В. — Э.Г. Завтра у старого дока. Не доверяй шерифу». Фраза запала под кожу, как заноза. Она повела Джареда к заброшенной лодочной станции, где под
Шестнадцатилетняя Лила снимает на подаренный отцом старый Nikon свой сонный городок. Однажды за заброшенным мостом она ловит в объектив призрачный образ — девушку в платье цвета индиго, которая исчезает за секунду. Её друг Марко, проверяя снимок, находит в данных странные координаты. Они указывают на сгоревшую лесопилку. В городе начинают происходить сбои. На видео у одноклассницы Зои у статуи мэра пропадает тень. Это уже не случайность, а часть какой-то тревожной закономерности. Ночью они
Он много лет твердил им об этом. Учёный, которого все считали сумасшедшим. Соседи смеялись, чиновники отмахивались. А он, не обращая внимания, строил один. Строил свой ковчег посреди суши, вызывая насмешки и недоумение. Пока не пришла вода. И тогда те, кто вчера крутил пальцем у виска, в ужасе прибежали к его порогу. Он мог бы захлопнуть люк. Мог бы сказать: «Я же предупреждал». Но он молча впустил их — этих испуганных, промокших людей, своих недавних недоброжелателей. И вот они плывут,