Однажды утром Лена, пекарша с рыжими волосами, заметила, что её малиновые кексы на Шлоссштрассе начали шевелиться. «Йонас, они жужжат!» — крикнула она. Студент, роняя учебник, ткнул вилкой в один — брызнула липкая начинка, а из-под шкафа выползли десятки крошечных созданий с изюмными глазами. Они грызли провода и оставляли за собой странные крошки. К вечеру площадь перед Рейхстагом заполонили сотни этих существ, пахнущих жжёным миндалем. Фрау Шмидт отмахивалась веником, её кошка царапала
Лука, берлинский хакер, в своей убогой квартире сливает с сервера мюнхенского завода документы о поставках стали. Это рутина. Пока соседка за стеной ругается на кошку, его мир рушится с одним звонком. Эрика, переводчица, шипит в трубку: контракты принадлежат мафиозному синдикату. У неё уже звонили с незнакомых номеров. Они встречаются на заброшенной станции. Она в помятой ветровке, протягивает распечатку — боссы из Неаполя, склад в Гамбурге. Нужно найти адрес, успеть до сделки. Он вздыхает и
Лена — младший повар в берлинском ресторане, где каждый грамм соли подчинён жёстким правилам её шефа, Марка Вебера. Её дни — это проверка поставок от брата-фермера и споры на рынке из-за зелени. Но однажды в подсобке, среди консервов, она находит старую поваренную тетрадь. Её страницы пахнут лавандой и прошлым. Ночью, тайком, Лена начинает экспериментировать, смешивая утиные яйца с копчёным маслом. Марк застаёт её и в гневе швыряет тарелку о стену. Он кричит, что она не понимает сути
Бывший инженер Лаим в старых чертежах своей берлинской квартиры находит фотографию 1989 года. На обороте — «Ты следующий». Снимок полуразрушенной станции «Шёнхайзер Тор», где при неясных обстоятельствах погиб его отец. Соседка Марта ворчит про странные отключения света, будто перед самым объединением. Эти слова застревают внутри. Лаим спускается в тоннели, но натыкается на запертую дверь с тревожным граффити — три перечёркнутых молота. Эрика, студентка-архивистка, связывает это с кражами медных
Он был обычным мясником в тихом баварском городке. Его звали Фред. Днём он нарезал колбасу для соседей, а ночью в подвале экспериментировал. Он нашёл способ делать мясо особенным — его «специи» не просто насыщали, они дарили эйфорию. Сначала лечили хандру, потом боль в суставах. Местные шептались, но покупали. Его сосиски стали легендой. Но слава вышла за пределы городка. К его лавке потянулись странные люди из ночного Берлина. Оказалось, его рецепт стал новым наркотиком. Идиллия рухнула.