В конце девятнадцатого века в богатом лондонском квартале Лаймхауз начинается череда жестоких, бесследных убийств. Инспектор Килдэр, человек рациональный, берется за дело, но вскоре понимает, что столкнулся с чем-то необъяснимым. Улики не сходятся, свидетелей нет, а на улицах поселился первобытный страх. Местные жители шепчутся о Големе — оживленной глиняной статуе, что якобы совершает эти зверства. Килдэр отмахивается от суеверий, но чем глубже он погружается в расследование, тем больше
С детства он знал только клетку из мышц и боли. Его мир — это окровавленный ринг, а ошейник на шее — единственное, что сдерживает зверя внутри. Барт, его хозяин, вырастил из него идеальное оружие. Жестокость была его языком, послушание — инстинктом. Когда ошейник снимали, Дэнни превращался в машину для убийств. Бездушную, неумолимую. Он был бурей, сметающей всё на своём пути. Казалось, иного пути для него нет. Но однажды он оказался в тихом доме, где жил слепой пианист Сэм. Там не было криков,
Джозеф работает в аэропорту. Три дня. Всё как обычно — серые стены, чужие лица, тихий гул. Но внутри него что-то копилось, натягивалось, как струна. Он всегда был тихим, незаметным, подавлял всё. А потом эта струна лопнула. Он вдруг начинает экспериментировать с собой, с окружающими. Сначала это почти невинные выходки, попытки почувствовать что-то, прорвать скорлупу. Но каждый шаг заводит его дальше. Контроль ускользает. Спокойствие сменяется вспышками, тишина — хаосом. Он идёт на рискованные,
После смерти матери семнадцатилетний Томас переезжает к дяде-часовщику в Лондон. В старом пальто он находит фотографию незнакомки и адрес в Эдинбурге. Дядя Артур лишь многозначительно хмурится. По вечерам Томас разгружает в порту ящики с чаем, где знакомится с Мэй. Она говорит, что здесь каждый что-то прячет. На чердаке мастерской он находит коробку с вырезками 1943 года о пожаре на фабрике «Гринвич Арсенал». Среди пропавших — его бабушка, Элинор Кларк. Мэй находит связь: фабрика делала часовые
В паузах между операциями, в облаках йодоформа и под треск неисправной лампы, течёт их жизнь. Эмили Картер, уставший хирург, находит минуту, чтобы закурить у мусорных баков, а потом снова погружается в хаос: мальчик с прободной кишкой, раздражённые коллеги вроде доктора Рида. Её мир — это пятна крови на линолеуме, которые оттирает медсестра Марта, и споры о дозах морфия для умирающих. Повседневность больницы — это просроченный пенициллин в подвале и экономия на стерилизаторах. Но в эту рутину