В Бейруте Лейла находит в старом комоде ключ с арабской вязью и обрывок письма на французском. Её брат Карим считает это бредом деда, доживавшего свои дни в плену военных воспоминаний. Но Лейла не может отмахнуться. Они едут в Триполи, в пыльную лавку антиквара, который, не глядя на них, указывает на дом с синими ставнями и шепчет предупреждение. В это же время в Париже Жюльен получает коробку с фотографиями из ливанского прошлого своего деда-офицера. На обороте одного снимка — слова покаяния.
Сначала это были мелочи. Страницы в дневнике Лены исчезали, оставляя жирные пятна от латте. На кухне возникла надпись маркером: «Перестань есть столько сахара, у тебя дрожат руки». Она списывала на стресс, пока в автобусе не услышала мужской голос, комментирующий её самые потаённые мысли про аборт и Вадима. А потом мир стал заедать. Вадим, чиня кран, по нескольку раз повторял одну и ту же фразу о немытой посуде, словно запись на плёнке. Соседка Ольга спросила в прачечной, не видит ли Лена цифры