Три недели в подвале акронского бара. Ржавый микрофон, изолента на басу Лены, Винс в наушниках, чтобы не слышать их вечных споров о краут-роке. Они спорят о ритмах Кранихштайна, пока соседи стучат по полу шваброй. Джесси выбивает новый бит на крышке от мусорного бака — как у Клауса Дингера, только быстрее. Лена парирует, что Клаус не голодал три дня из-за бита. Они застряли, и солярки не хватает даже до Кливленда. Потом появляется Франк, седой продюсер из Гамбурга. Он находит их через трек с
В маленьком городке, где декабрь обычно пахнет имбирным печеньем и надеждой, старый театр доживал последние дни. Его могло спасти только чудо — рождественское представление. За это взялись те, кто сам давно ждал своего второго акта. Режиссёр Алекс, чьи сценарии пылились на полке, пытался создать искусство, а по ночам перечитывал письма от взрослой дочери. Элла, бывшая звезда школьной сцены, теперь мать-одиночка, на репетициях вдруг ловила себя на мысли, что играет не роль, а свою застывшую